Где наше не пропадало
Шрифт:
«Я уже три недели в этом мире, а кроме своего дома и участка ничего не видела, надо исправлять положение.»
– Тетя Эля, скажи, пожалуйста, есть в городе какие-нибудь развлечения?
– Какие же развлечения тебе нужны, деточка?
– спросила Эля, прядя шерсть.
– Не знаю, хочется отдохнуть немного, устала я сильно.
– Да кто бы не устал, ты же как грун крутишься, не присядешь за весь день, то нам помогаешь, то сама что-то делаешь. Надумала что ли куда-то сходить?
– Вира только кивнула.
– Так большая ярмарка, через два дина зимний праздник солнцестояния будет, вот и приедут кто продавать, кто закупаться. Обычные-то ярмарки каждый нойд бывают, а вот такие большие только
Онис услышав, свое имя прислушался, а когда услышал, что речь о ярмарке идет, обрадовался, глазки заблестели. Видимо не часто родители баловали.
Вира часто не понимала о чем говорит Эля, но со временем стала разбираться, что дин-это день, который состоял как и на земле из 24 часов, нойд-это неделя, состоящая из 10 динов, мин -это месяц. Всего в гдене(году) было 10 минов, но в каждом из них по 30 динов. Запомнить было легко, поэтому я как обычно, не задавала лишних вопросов по этому поводу. Название времен года напоминали старорусские: зима -холодень, , весна -весница, , лето-цветунья, осень-кормилица. Зима и лето длились каждый по три месяца, а осень с весной -по два.
Приготовив на завтра вещи, которые более-менее можно было одеть на выход, Вира пришила к платью подобие узкого пояса, куда в ряд сложила медные монеты, а по краям - 10 серебряных по пять с каждой стороны. Не такое уж и богатство, но она знает, как оно тяжело достается, поэтому берегла каждую монетку. Вспомнила, как в 90-х сидели временами голодные. Кормили в первую очередь детей, а сами перебивались как могли. Родители спасали, немного выделяли из своей пенсии. Люди работали, а заработную плату не видели. Перед Новым годом получили деньги сразу за три месяца, сколько радости было. Пошли на рынок, закупили продуктов, детям сладостей, и в последний момент поймала воришку, почувствовала его руку, резко развернулась и ухватила за грудки. А он аж побелел. Стала милицию звать, так он вытащенные деньги на землю бросил и деру дал, пока я поднимала кошелёк, так и пришлось бы еще неизвестно сколько ждать следующей зарплаты. Сберегла, не отдала. Вот и теперь надо смотреть во все стороны, поэтому и придумала такой выход, пояс намертво пришит, если и сдернут так уж только вместе со мной.
Намаявшись за день, я все-таки улеглась в постель, где уже мирно, свернувшись клубком, спал братик.
ГЛАВА 3
Утром Эля с утра пораньше забежала к соседям. Ребята были уже готовы и допивали взвар, сделанный на фруктах. Идти пришлось недолго, уже издали слышался гул голосов, смех ребятни, голоса зазывалов. На ярмарке каждый продавал что хотел, товаром могли быть как пирожки и сахарные кренделя, так и домашняя скотина, птица, гончарные изделия и ткани, для всех сословий населения и многое другое. Это был настоящий рай для ремесленников (бондарей, кузнецов, гончаров, ткачей), которые целый год готовились к тому, чтобы явить покупателям настоящие шедевры своего мастерства. Тут же сапожники чинили обувь, хвастались своим мастерством, портные чинили одежду. На ярмарке царила атмосфера праздника и веселья, играла музыка, выступали актеры с куклами, невдалеке акробаты, из кочующего цирка, показывали свои номера, звучали шутки и детский смех. То тут, то там можно было увидеть важно выступающих отцов семейства со своими половинками и кучей ребятишек, наряженных в красивые праздничные одежды. Они смотрели красочные интересные представления, веселились от души.
Вира себя чувствовала на ярмарке неуютно, ей все время казалось, что все указывают на нее пальцем. Одежда, что была надета на нее, было далеко от названия «праздничная», перешитая из материнского платья, чистая, но такая ветхая, гляди, зацепишься за что-нибудь и порвётся прям на тебе. Найдя невдалеке лавку, в которой продавалась готовая одежда, Эля подобрала ей платьице из плотного материала с длинными рукавами и небольшими оборочками по краю подола, а также купила нижнее белье и ленты для волос. Одно из платьев Вира одела сразу в лавке. Его изумрудный цвет очень подходил под ее темно русые длинные волосы и зеленые глаза. Там же они купили штанишки для Ониса и две рубашки, а в следующей лавке им посчастливилось стать обладателями двух теплых плащей с капюшонами. А что уж говорить про обувь! Они подобрали себе небольшие теплые сапожки. У Ониса каблучок был совсем маленький, а у Виры побольше и с небольшой красивой пряжкой сверху. Когда уставшие и довольные они зашли в таверну перекусить, то Онис сиял, как медный самовар, начищенный перед приездом гостей.
Заказав овощное рагу с мясом и взвар из трав, напоминающий наше мохито, они приступили к еде, забыв обо всем. Все было очень вкусно. «Как все же натуральные продукты влияют на вкус еды», -подумала Вира, допивая взвар. Она откинулась на спинку стула, и довольная стала осматриваться по сторонам. В таверну зашел изможденный старик с тусклым цветом лица, при запахе пищи, крылья носа у него затрепетали, а кадык дернулся. В руках у него был мешок.
– Чего надо? Мы нищим не подаем, -строго произнес хозяин.
– Я хочу попросить вас купить эти вещи или же хотя бы накормить, забрав их в счёт еды.
– Докатился до того, чтобы последнюю одежу у семьи воруешь?
– зло уставился он на старика.
– Вы что, это хорошие вещи, остались после смерти родных. Все померли.
– Старик вытер рукавом слезы, покатившиеся по морщинистой щеке.
– Так ты еще и вещи усопших хочешь мне всучить, а ну пошел вон, -трактирщик стал выгонять из помещения старика, размахивая полотенцем, словно гонял надоедливую муху.
Старик больше ничего не сказав, забрал мешок и не глядя по сторонам вышел из трактира. Вира, увидевшая эту сцену, была поражена черствости и грубости трактирщика, унизившего старого человека, потерявшего всех близких. Она недавно сама была такой нищей и голодной. Эта ситуация полоснула большим кнутом по ее нервам, она подскочила и, не сказав ни слова, ринулась за стариком. Выйдя на улицу, заметила его, прислонившегося к стене трактира и украдкой вытиравший слезы.
– Постойте, пожалуйста, я могу купить у вас вещи. Но не хотелось, чтобы вы возвращались сюда, - и она кивком указала на дверь трактира, из которого в это время выходили Эля и Онис.
– Деточка, ты куда убежала? Мы уже стали волноваться, -Эля всплеснула руками, а Онис подскочил к ней и прижался, обняв за талию.
– Элойда? Ты меня узнаешь? – мужчина посмотрел на Элю.
Она долго присматривалась к старику, за тем охнула и прижала ладонь ко рту.
– Малвин, неужели это ты?
– старик только качнул головой, -что же такое произошло, что ты так постарел, у нас с тобой разница в пять гденов всего?
— Это я, Элойда. Всех похоронил. Все померли от лихорадки, совсем один остался. – он наклонил голову, пытаясь скрыть вновь навернувшиеся слезы.
– Тетя Эля пошли-ка домой, заодно и дядю Малвина покормим. Сами недавно голодали, знаем, что это такое, -произнесла Вира и направилась в сторону дома. По дороге они купили два пирога на ужин, заодно и мужчин покормить, Нарон после ярмарки обещал матери забежать, а потом уйти на молодежное гуляние.
– У тебя же хорошая работа была. Мой Стеван все время вспоминал тебя, говорил, какой ты молодец, какие деньги получаешь на стройке!
– Сейчас время такое, людям бы выжить, а не строительством заниматься, -проговорил Малвин.