Где ни был бы ты
Шрифт:
Выбор. Полутемная мрачная комната или яркий сверкающий сад. Он смотрел и пытался понять — неужели после всех этих лет, проведенных в поединках, всех этих лет борьбы за обретение самого себя, он все же станет настолько подобен своему отцу и превратится в тушу толстого борова, сидящего на кровати. Неужели вся эта эскапада с поисками потустороннего скакуна затеяна лишь для того, чтобы обзавестись и владеть понравившейся сегодня игрушкой. Что-то во всем этом было мерзкое и липкое.
И хотя он внутренне ощущал, что идиллия в саду не может быть действительностью, он все же уверял себя, что, добившись стольких побед на поле брани, сможет и остальную жизнь выстроить таким образом, чтобы, по крайней мере, не походить на персонаж первой из виденных им картин.
Уже не рассуждая более, он шагнул вперед. И тут же понял, что совершил ошибку. От него словно оторвали кусок чего-то очень важного, оторвали с такой болью, что у него потемнело в глазах.
Когда Рыцарь пришел в себя, то обнаружил, что стоит в центре Лабиринта, а неподалеку от него на камне, своей причудливой формой напоминающем трон, сидит Спутник.
— Ну, ты, кажется, пришел в себя, — сказал Спутник, — признаюсь, не ожидал, что тебе удастся со столь малыми потерями пройти Лабиринт.
— Так ты и есть Властелин Лабиринта? — спросил Рыцарь.
— Конечно, — сказал Спутник, — а как бы еще сюда попадали те, кто дает существовать Лабиринту?
Рыцарь хотел снять свой шлем, как он делал это всегда после окончания турнира, но что-то не давало ему это сделать. Увидев его движения, Властелин Лабиринта со смехом сказал:
— Не трудись зря, Человек из Железа, как ни малы изменения, затронувшие тебя, но они привели к тому, что ты сросся с этой своей железной оболочкой и теперь снять ее для тебя все равно, что снять свою кожу.
— Так ты обманом затащил меня сюда, чтобы накормить своего монстра, — вне себя вскричал Рыцарь.
— Ни в коем случае, — спокойно ответил Властелин Лабиринта, — ты, кстати, можешь вспомнить, сколько раз я отговаривал от этого пути, сколько раз предлагал вернуться обратно.
— Ну, хорошо, — сказал Рыцарь, успокаиваясь, — а то обещание, что здесь может быть исполнена цель моего визита?
— С этим никаких проблем, — Властелин Лабиринта издал хлопок, напоминающий удар в ладоши, и рядом с Рыцарем появилось черное существо, чем-то похожее на коня, однако наделенное лапами, подобными кошачьим.
— Он тоже решил пройти Лабиринт и тоже потерял часть своей сущности, надо сказать, много большую, чем ты. Так вот, вместе вы, а властью, данной мне этим местом, — его голос загремел, а размеры невероятно увеличились, — я объединяю остатки ваших сущностей в единую, и отныне, став единой сущностью, вы вольны отправляться куда угодно.
Властелин Лабиринта сделал какое-то движение, и их накрыло мглой, а когда мгла рассеялась, они оказались на дороге. Именно здесь они встретили Монаха.
— Остальное ты уже слышал от него самого, — закончил Василиск.
— Но… - начал я.
— Я понимаю, что в твоей голове роится тысяча вопросов, — сказал Василиск, — но ночь заканчивается. Ты устал и хочешь спать.
При этих последних словах глаза Василиска оказались напротив моих глаз. Они были огромными и бездонными, только какие-то маленькие искорки, поблескивали в них и тем немного их оживляли.
Я действительно почувствовал какую-то ужасную сонливость, глаза мои сами собой закрылись и я провалился в сон.
Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я сидел на стуле посреди залитого солнцем зала, на стенах которого были развешаны картины. Полицейский старательно тряс меня за плечо. Второй стоял несколько поодаль и наблюдал за нами.
Увидев, что я проснулся, они вежливо, хотя и с трудом подбирая английские слова, предложили пройти вместе с ними в полицейский участок.
Я не стал возражать и уже вскоре мы оказались в дежурной части полиции, где меня усадили на стул и кое-как мне объяснили, что мне надо дождаться переводчика, который скоро подойдет. Вообще они вели себя довольно вежливо и даже дали чашку горячего какао.
Переводчик действительно пришел очень быстро. Это был невысокий полный мужчина средних лет. Он о чем-то долго говорил с полицейскими, а затем подсел ко мне.
— Вы знаете, — сказал он, — ситуация вообще-то сложилась очень странная. С одной стороны вас нашли спящим в нашем местном музее, который находится под охраной нашей местной полиции, а с другой стороны, признаюсь честно, музей у нас молодой, ценных экспонатов практически нет, а те два, которые представляют хоть какую-то ценность, сейчас находятся в столице на реставрации. Опять же ни дирекция музея, ни полиция не заинтересованы в раздувании этого происшествия по разным причинам. Так что я уполномочен с вами обсудить возможность составления протокола о том, что, находясь с последней экскурсией в музее, вы случайно заснули и проспали всю ночь в музее. Если вы не возражаете, то после составления всех необходимых бумаг, ну вы же понимаете, без них никак нельзя, они готовы отвести вас на вокзал и с поездом отправить в город, в который уехала ваша группа, кстати, с вашим руководителем мы созвонились, и он вас встретит на вокзале. Так вы не возражаете?
Я не возражал. Вообще все происходящее проходило мимо меня, совершенно не затрагивая, и я словно наблюдал за всем этим несколько отстраненно.
— А вы знаете, — неожиданно перейдя на шепот, сказал мне переводчик, — я живу здесь неподалеку от старого города, так вот сегодня ночью я видел призрак башни Девятых ворот.
Сказав это, он с заговорщицким видом посмотрел на меня и ушел вместе с полицейскими готовить нужные бумаги.
Я только сейчас обратил внимание, что во взглядах полицейских, которые они бросали на меня, полностью отсутствовала настороженность, но зато явно читалось любопытство и желание спросить о чем-то, о чем говорить не принято, а может, и не прилично.
Тем не менее, все бюрократические процедуры были довольно скоро закончены и полицейские, демонстрируя чудеса вежливости, отвезли меня на вокзал и помогли сесть в нужный поезд.
И вот теперь я сидел в вагоне возле окна, за которым пролетали милые пейзажи — ярко освещенные солнцем леса и какие-то маленькие селения, а в мыслях все старался понять, были ли порождением сна последние слова Василиска.
Уже после того, как я начал засыпать, он неведомым образом отгородил от нас всех остальных и спросил, ухмыляясь: