Где принц, если все мужики...

Баскакова Нина

— Пройдемся? — предложил он.

— Пройдемся, — согласилась я.

Неподалеку был сквер, куда мы и пошли. Смущение. Я опять растерялась рядом с ним. Не знала о чем говорить. И он молчал. Время остановилось.

— Ника, ты извини меня. Я не хотел, чтоб так все получилось.

— Ничего страшного. Бывает, — я пожала плечами. Он ведь не виноват. А я… Его рука коснулась моей. Пальцы тут же переплелись. Мы посмотрели друг на друга одновременно. Все было понятно без слов. Он чувствовал то же самое, что и я. Это был не поцелуй, а удар молнии. Ураган,

что поднял эмоции из глубины души.

Ошибка была с ним пойти в гостиницу. Я знала, что должна была ему отказать. Поставить на место. Он был предателем, но я не смогла этого сделать. Любовь поставила подножку. Я не готова была осознавать, что я люблю его так сильно. Думала, что все прошло. Уверяла себя, что встретив его, буду ненавидеть. Я же готова была вновь растечься лужицей. Любовь или зависимость от этого человека? Не знаю. Я не могла уважать себя, но мне было так хорошо с ним, что больше ничего не волновало. Поцелуи, страсть. До слез на ресницах. Как в последний раз. Сердце давно было ему отдано, он же безжалостно забирал и душу. А я не сопротивлялась.

Когда сумасшествие закончилось, вернулась и способность мыслить. Все читалось в его взгляде. Сожаление и разлука. Он попытался коснуться моей щеки, но я отстранилась.

— Не надо.

— Мне нужно закончить учебу. Тогда мы сможем быть вместе. Я сейчас связан по рукам и ногам, — сказал он.

— А мне надо зиму пережить в дырявом доме. — Почему-то скатились две слезы по щекам. Я их поспешно стерла. Не хватало еще тут разреветься.

— Ты сильная. Справишься, — сказал он, смотря мне в глаза. Улыбнулся. Как же ему шла эта улыбка! Она могла растопить любое сердце. — Не ожидал тебя сегодня увидеть. Хотя недавно вспоминал.

— А я старалась тебя забыть.

— Получилось?

— Нет, — я отрицательно, покачала головой.

— Ника, ты очень хорошая, добрая, страстная. Но так получилось. Я правда не хотел тебя обидеть, — сказал он. — Но нам пока лучше больше не встречаться.

— Я понимаю, — ответила я, а сама готова разрыдаться в любой момент.

Он коснулся моих губ. Вроде обычный поцелуй, но в нем было столько страсти, что все чувства всколыхнулись вновь. Но продолжения не последовало. Зазвенел телефон. Эдику надо было ехать. Да и мне тоже. Мы больше не разговаривали. Даже не попрощались. Он на прощание поцеловал меня в щеку и ушел. Я поехала на вокзал.

Два следующих дня я провела как во сне. Меня как будто выключило из жизни. Я ходила на работу, но все время была в себе. Я не могла дождаться выходного, чтоб напиться. Просто напиться и забыться хоть на время. Поплакать, пожалеть саму себя, отругать за то, что я дура. И вот пять новых свечей лежат в рядок. Бутылка коньяка. Зелень на столе и бутерброды с колбасой. Больше ничего не надо. Было так тошно, что не хотелось жить. Одна стопка, вторая. Слезы ручьем. Он же у меня всю душу вытянул. А я его любила. Просто так любила. И теперь я вновь одна. Почему так не справедливо? Кошка крутилась около моих ног. Я положила ей кусок

колбасы. И что делать? Как жить дальше? Открылась дверь. Видимо, я ее забыла закрыть. Вошел Гена со своей сумкой. Я смотрела на него и не могла решить, добралась до меня белая горячка или это он вернулся?

— Ты побрился, — выпалила я, заметив, что ушла густая щетина со щек. Из-за этого он стал на себя непохожим.

— Заставили, — потирая подбородок, ответил он. Кивнул на стол. — Что за повод?

— Дерьмовая жизнь, — я шмыгнула носом.

— Согласен. Жизнь дерьмовая штука. У меня сегодня тоже гадкое ощущение, — он кинул сумку в угол. Сел рядом. Налил коньяка в стопку и выпил не поморщившись. — Только тебе могло прийти в голову коньяк луком закусывать.

— Плевать, — размазывая по щекам слезы, ответила я.

— Чего ревешь? По мне так скучала или еще чего случилось? — жуя бутерброд, спросил он.

— Я с Эдиком переспала, — ответила я. Гена закашлялся.

— А чего слезы лить? Все так плохо? — прокашлявшись, спросил он.

— Нет. Наоборот, все было здорово. Только я его люблю.

— Ну и чего печалишься? Это же хорошо, когда здорово. И любовь дело неплохое, — он махнул еще одну стопку и обнял меня за плечи.

— И он любит. Только мы вместе быть не можем. И на душе противно.

— Он тебя не любит. Вот как бы ты себя ни убеждала в обратном, но не любит. Использует — это да.

— Это несправедливо!

— А жизнь она такая, несправедливая.

— Я ведь это знаю, но все равно не могу устоять. А когда смотрю на него, то кажется, что он меня любит.

— Мы любим себя обманывать, — хмыкнул он. — Кто в здравом уме будет смотреть правде в глаза, убеждая себя, что его просто используют? Правду принять сложно. Вот девчонки и придумывают сказку про любовь, чтоб было не так обидно.

— Хочешь сказать, что любви нет?

— Почему же? Есть. Я же вижу как ты плачешь по этому придурку и вздыхаешь. Значит, она есть.

— А ты что, никогда не любил? — я посмотрела на него. Когда он вот так обнимал, то был слишком близко.

— А надо? — он весело посмотрел на меня.

— Я серьезно.

— Как в книжках пишут — нет. Но девчонки которые нравились до такой степени, чтоб на них можно было жениться — да. Я в этом плане больше головой думаю. Чувства они проходят, а человек, с которым век коротать, остается. — Гена еще выпил. — А тебе чувства нужны. Но на них далеко не уедешь.

— Наверное. Но без них скучно, — я вздохнула, прижимаясь к нему.

— Поэтому я буду головой думать, а ты за чувства отвечать. Я не против на такое разделение труда, — рассмеялся. Только смех вышел у него нерадостный. Скорее грустный. — В этот раз хоть на камеру не снималась?

— Нет. Мне того случая на всю жизнь хватило.

— Молодец. Умнеешь. Ну чего? По стопке и спать?

— Давай. А ты чего вернулся?

— Поругались. Вроде и хорошо все началось. А потом опять на те же грабли наступил.

— На какие? — спросила я, отстраняясь от него.