Где сидит фазан

Неволошин Макс

— Интересное решение, — вдруг сказала Линда, — вас не переманит IBM?

— Это зависит, — Саша улыбнулась.

— От чего?

— От вас.

В конце дня ей позвонили.

Говорят, удача любит дураков. Но ещё она тайно обожает скептиков. Чудеса должны удивлять, обращать в иную веру. Иначе какой в них смысл? Прошла неделя, а Саша всё удивлялась. Она — замначальника, и это не сон. Это её отдельный кабинет с табличкой на двери. Это она посещает семинар для топ-менеджеров. Можно снять приличную квартиру. Поменять машину, гардероб. Но сначала купить Лете

электромобиль, давно просит.

Суббота. Тест драйв на Бондай-Бич. Детская площадка на холме, созвучный настроению вид на пляж и эспланаду. Искрится замкнутая скалами дуга песка и волн. Шевелится гигантская тусовка бездельников со всего мегаполиса. Масса голых тел, расслабленных улыбок, осветлённых волос — на их фоне лучше смотрится загар. Здесь купаются в любое время дня, недели, года. Вечные каникулы, одни и те же лица… Трепещут красно-жёлтые флаги спасателей. В обоих направлениях — движение юных сёрферов, гламурных бегунов, изысканных собак с людьми на поводках. Мама нажимает кнопочки на пульте, дочь с восторгом крутит руль. Так и мы, — философски думает Саша, — кажется, рулим, управляем чем-то. А где-то сверху давят кнопки…

Вдруг общее движение сбилось с ритма. На лавочку упала и задержалась тень.

— О! — сказали. — Здравствуйте, Александра. Ведь я не обознался?

Саша надавила кнопку «стоп». Посмотрела вверх. Ей улыбался незнакомый джентльмен в тёмных очках и соломенной шляпе. Рядом на шлейке — лохматый двухцветный терьер.

— Мама, она не едет! — крикнула Лета. — Ой! Ко мне собачка пришла!

Терьер уже поцеловался с дочерью и лез в кабриолет. Лета заключила его в объятия. Саша привстала.

— Не волнуйтесь, он добрый, — успокоил господин в шляпе. — Маффин! Иди сюда!

Собака неохотно подчинилась. Хвост заявил энергичный протест.

— Я вас знаю? — осведомилась Саша.

— Конечно. Яков, помните? Яков Ильич. Нас знакомил Артём. В «Рашен Коучмене», на презентации.

Саша вспомнила псевдорусский ресторан в Surry Hills. Артём презентовал четвёртый диск. Между варьете и танцами что-то спел под минус. Собралось человек тридцать, знакомых и не очень. Заливная рыба, пафосные тосты, оливье. Напитки принесли свои. И каждый хотел чокнуться с надеждой русского шансона. Понятно, напоили Тёму в хлам. Да, этот Яков Ильич там мелькал. Звукоинженер на «Радио Австралии». Или звукооператор, что-то в этом роде.

— А я и не знал, что у вас дочь, — говорил между тем Яков Ильич, — как тебя зовут, барышня?

— Вайолет. И я не барышня.

— Понял. Виолетта значит… Шикарный автомобиль.

— Your dog is cool too.

— Лета, говори по-русски, — вмешалась Саша.

— Твоя собака тоже классная.

— Согласен. Как там Артём? Творит?

— Не знаю, — ответила Саша, — мы развелись.

— Хм… — Яков Ильич покачал головой, — так это меняет дело.

— В смысле?

— В смысле чашки кофе. Или бокала шампанского. Что вы предпочитаете в это время суток?

— Мороженое, — сказала Лета, — только оно вредное.

Через неделю они встретились снова, потом — ещё раз. А в третий раз он сделал

предложение. Сашу удивил не факт, а быстрота. Вообще-то статус одинокой мамы ей изрядно надоел. Есть в нём двусмысленность какая-то, невнятность. И варианты были в плане комплектации семьи. Пока что выбирала она. Вопрос — надолго ли? Выжидать — рискованно, ошибаться — поздно.

Яков Ильич. Яша… — она прислушалась к вельветовому имени. Яша. Что мы знаем о нём? Вдовец. Есть сын в Израиле, но отношения там, похоже, без горячки. Свой дом на Милитари Роуд. Непростая улица: Бондай в пяти шагах. Вид на океан и панораму города, любая недвижимость — от миллиона. Внешность, если честно… Из категории: зато непьющий. Или: зато дочь любит, как свою. Под вопросом, хотя мелкой он нравится. Не лезет, не сюсюкает, говорит по-взрослому, она это ценит. В тени — больше полтинника не дашь. А солнце в его возрасте противопоказано.

— Я понимаю, это выглядит, как спешка, — говорил Яков Ильич, — но… Мы не подростки, и… я считаю, — лучше объясниться, чем ходить кругами. В общем, есть такое предложение. Приезжайте ко мне как бы в гости. Поживёте неделю, месяц, сколько захотите. Три спальни, дом огромный, я уже рассказывал. Мне там неуютно одному…

Саша молчала. Её дочь, не отнимая рук от Маффина, спросила:

— Ты будешь моим папой или дедушкой?

— Хм… А можно и тем, и другим? — усмехнулся Яков Ильич.

— И будешь забирать меня из садика?

— А надо?

— Ну конечно! Вот смотри, — Лета показала собеседнику ладошку, она так делала, когда хотела что-то объяснить, — в садике у всех есть дедушки и папы. У Мэтью целых два папы или три. Они… they come round different each time. And I… well, I don’t have a dad. But now I do! And I’ll have a dog too…

— Лета, — перебила Саша, — на каком языке мы сейчас говорим?

Дочь состроила капризную гримасу.

— Но, мам, я плохо говорю по-русски! В садике никто не говорит по-русски. А я хочу, как все!

— Как все?

Собственный голос доносился будто издали. В кронах пальм шумел солоноватый ветер. Над океаном точно по линейке выстроились облака. Саша оказалась как бы в трёх временах разом. Где одно изображение проступает сквозь другое. Где прошлое мнит себя настоящим, а завтра, обрастая корешками из сегодня, перестаёт быть вымыслом. Она увидела типичную рекламную семью. Муж, жена, ребёнок, две собаки. Дом с австралийским флагом, постриженным газоном и качелями. Рождество, именины, счастливые лица в фейсбуке…

— Как все… — повторила она, глядя в своё мини-отражение. — А хочешь, полетим в Россию — на лето, к бабушке? Я отвезу тебя и привезу. А ты поживёшь с ней. На даче.

— К бабушке? — Лета сделала огромные глаза. — But… sure, I do! — и тотчас же поправилась. — Хочу.

Побег из зоопарка

Почти в любом селе есть дома как бы неуместные здесь, чужие. Два этажа, скрипучая лестница, шестнадцать квартир. Однако и не городские: тёмные, бревенчатые, у дверей вповалку сапоги, и запах кислый, избяной.