Где-то рядом. Часть 2
Шрифт:
– Наша Земля? – воскликнул Мальчуган.
– Да, там она на небе и знаешь, она очень красивая. Такая синяя-синяя, как будто всю её покрывает наше море.
Старик не стал рассказывать Мальчугану, как тосковал он тогда по этой родной бирюзовой планете, по морю и по дому. Он мог видеть Землю лишь изредка, когда работал на обращённой к ней стороне Луны и до того, как спускался в темноту шахты. А после этого спуска всё, что видели его глаза – это тёмная лунная порода, и так двенадцать часов в сутки, после которых выход на поверхность казался немыслимым счастьем, и даже неосвещённая солнцем часть поверхности Луны
– Мы работали и ходили по Луне в специальных костюмах. На Луне нет воздуха, совсем, и самое главное для любого туэго – вовремя успеть подключиться к стационарной воздухонагнетательной сети и потом следить, чтобы не повредить воздухоподводящую трубку. Вот там-то мне и пригодилось моё умение задерживать, как при нырянии, дыхание.
– А что ещё ты делал на Луне?
– Ну, я прилетел туда работать, поэтому свободного времени у меня было мало. Когда одни шахты оказывались на освещённой стороне Луне, нас перевозили в другие, потому что на освещённой солнцем поверхности находиться человеку невозможно. Солнце такое жаркое, что за минуты плавит оболочку костюма, ничего не спасает.
– Там бывает жарче, чем у нас в июле? – удивился Мальчуган.
Старик улыбнулся и погладил мальчика по голове.
– Намного, намного жарче.
Старик не стал рассказывать Мальчугану, что находиться на тёмной стороне Луны было не легче. За все те тринадцать лет, что провёл он в космосе, Старик так и не смог привыкнуть к холоду.
Их поселение, конечно, отапливалось, но на тепле помещений, где содержались туэго, старались сэкономить. Когда температура на поверхности опускалась ниже ста градусов по Цельсию, становилось совсем холодно, и приходилось сбиваться всеми в одну кучу, чтобы теплом тел хоть как-то согревать друг друга.
– Давай я тебе лучше расскажу, как нашёл там, на Луне, один очень красивый камень. Я тогда работал в шахте на глубине примерно полукилометра от поверхности. Порода там идёт тёмная, почти чёрная, а освещение настолько слабое, что работать приходится почти вслепую. Я отработал тогда уже семь или восемь часов и думал всё это время о доме. Вспоминал вот этот наш посёлок, волны и крик чаек, и тут что-то блеснуло у меня перед глазами и осколок синий, прозрачный выпал из стены. Тогда мне показалось, что само море неожиданно упало к моим ногам.
– А где он теперь? Ты привёз его домой с Луны? – обрадовался Мальчуган.
– Нет, – ответил Старик. – Когда я вынес найденный камень на поверхность, то оказалось, что это какой-то редкий минерал. Потом его отправили на Землю. А мне заплатили за него втрое больше, чем стоит один день моей работы.
– И долго ты прожил на Луне? – поинтересовался Мальчуган.
Старик задумался.
– Пять лет и четыре месяца, – ответил Старик.
– А потом?
– Потом я отправился на Ганимед.
– Это далеко?
– Очень далеко.
– И что ты там делал?
– Добывал жидкое железо.
– А потом?
– Потом полетел на Каллисто на строительство космической базы.
Видя, что Мальчуган уже устал, Старик своей неуклюжей рукой пошарил в кармане и достал оттуда несколько монет.
– А не сбегаешь ли ты нам за мороженым? – спросил Мальчугана Старик.
Мальчик радостно вскочил, как будто давно уже ждал этого предложения.
– Тебе шоколадное или с сиропом? – радостно спросил готовый рвануть с места Мальчуган.
– Пожалуй, шоколадное… – ответил, прищурившись, Старик, знавший, что Мальчуган больше любит шоколадное.
Мальчик убежал, а Старик остался один и продолжал неподвижно смотреть на море. Ему вспомнилась холодная зелёная поверхность Каллисто, как не похожа она на эту прозрачную водную синеву Земли. Нет, не будет рассказывать он мальчику, как коченел от холода, оставленный всеми в тех местах. Как был вынужден практически в одиночку заканчивать монтаж каркаса станции, как погибали один за другим те, кто стали ему к тому времени ближе любой родни. «Держись, ты должен выжить, ты знаешь, ради чего ты здесь», – повторял себе Старик тогда, когда руки его, замёрзшие в неисправном термокостюме, закручивали последние гайки в собираемой конструкции, а над ним висел громадный оранжевый диск Юпитера. «Держись, ты должен выжить», – говорил себе Старик. Он еле добрался тогда до поселения. Нет, он не расскажет Мальчугану о том, как чуть было не бросили его на той планете, посчитав погибшим. Жизнь туэго стоила слишком дёшево для того, чтобы кто-нибудь отправился его спасать.
Нет, лучше Старик поведает Мальчугану, как красив космос. Там, на спутниках планет, в отсутствии атмосферы, кажется, что все звезды расположены совсем рядом, так близко, что то и дело хочется протянуть к ним руку, и когда делаешь это, то кажется, что слабая поверхность спутника отпускает тебя и испытываешь в этот момент то ли страх, то ли восторг, и прыгаешь вверх, и кажется, что летишь… А наша Земля… Пусть Мальчуган знает, как красива она оттуда из космоса. Сколько же смотрел на неё Старик с поверхности Луны. Наблюдал, как она меняется, как каждый день, когда можно было ему её увидеть, она предстаёт перед ним разной и новой. Нет, не сравнится с ней по красоте ни одна планета.
Мальчик вернулся с мороженым. Своё он уже наполовину съел, мороженое же Старика Мальчуган аккуратно вложил в сжатые пальцы Старика. Когда Мальчуган окончательно расправился с мороженым, Старик протянул ему своё.
– Ты точно не хочешь? – поинтересовался Мальчуган.
Старик едва уловимо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Смотри, динги! Вон там! – вскочил Мальчик и радостно замахал над головой рукой.
Действительно, там вдалеке, у самого горизонта показался громадный ковш-клешня, затем второй, блеснула на солнце металлическая обшивка забрасывающего сеть сегментного манипулятора. Похожий на гигантского осьминога динг, управляемый с берега своим хозяином, трудился далеко в море. Мальчик хорошо видел его, Старик же только улыбался радостным возгласам Мальчугана. Глаза Старика, давно потерявшие былую остроту зрения, слезились на солнце.
– Может быть, это динг моего отца. Он на прошлой неделе купил себе ещё один и теперь у него целых три динга, – с гордостью сказал Мальчуган, снова усаживаясь рядом со Стариком. – Зачем ты уехал, улетел так далеко? Тебе надоело жить здесь? – продолжал он расспрашивать Старика.
Эх, если бы он знал, как не хотелось Старику тогда уезжать. Как каждую ночь, находясь в сотнях тысяч километров от Земли, он продолжал слышать во сне крики чаек и шум прибоя.
– Мне надо было заработать деньги на обучение сына, – ответил Старик.