Где-то рядом. Часть 2
Шрифт:
– А сегодня ты не хочешь составить нам компанию? – улыбаясь, спросил у Мальчугана Сын Старика. – Я планирую купить на рынке мидий, креветок и ещё несколько рыбок, мы разведём во дворе настоящий костёр и зажарим рыбу на углях.
– Да, я хочу, очень хочу, – ещё больше обрадовался Мальчуган. – Пойдёмте, я покажу вам на рынке самую лучшую лавку. Там продают самых свежих креветок. Пойдёмте…
Они пошли все вместе – Мальчуган, Старик и его Сын.
«Идите, вы должны идти, не подведите меня, идите», – говорил Старик своим усталым ногам. – «Кто знает, сколько лет вам ещё носить меня. Я готов умереть, но готов и жить, поэтому идите, мои ноги, идите».
2017
Одетая в аромат ландышей
1
Она вошла бесшумно. Дверь открылась, впустила её и закрылась. По-обыкновению, Алан даже не поднял на незнакомку глаз, слишком уж он привык за годы работы к звуку распахивающейся двери, впускающую очередную пациентку к нему в кабинет.
Начинать приём он в последнее время не торопился. «В конце концов», – думал Алан, – «это нужно, прежде всего, им, а не мне». Алану нравилось подержать женщин в ожидании, чтобы осадить пыл слишком надменных, а слишком робким дать время освоиться.
Вот и в этот раз Алан сидел, уткнувшись в монитор, пока не почувствовал, как в воздухе распространяется какое-то невероятное цветочное благоухание. Тончайшим эфиром этот сладковатый аромат пытался заполнить собою всё пространство. Это был не фабричный парфюм, нет. Все эти искусственные смеси Алан знал хорошо, ими веяло от каждой второй из тех, что приходили к нему. Нет, сегодняшний аромат был чист, свеж и естественен. Он был натурален. Пахло ландышами. Теми давно забытыми беленькими цветами, что распускаются в мае и увядают так быстро. Пахло юностью, счастьем и весной.
Алан поднял на вошедшую свой взгляд. Девушка изумила его. Алан зажмурился, пытаясь вспомнить, видел ли он раньше что-либо столь же прекрасное. Красота стоящей перед ним была поразительна. Нежнейшая молочного цвета кожа, волосы густые, блестящие, ещё не тронутые искусственной краской, ясный свет глаз, фигура изящная, будто выточенная, как у фарфоровой статуэтки, и запястья рук тонкие-претонкие.
Алан насупился, кашлянул и отвёл взгляд. Он сделал вид, что изучает медицинскую карту красавицы. В графе «возраст» стояло число «16». «Всего шестнадцать лет, шестнадцать… И уже так невероятно хороша!» – думал про себя пятидесятидвухлетний Алан. В этот момент он готов был поклониться матери-природе за то, что она каким-то неведомым образом, случайным соединением генов, произвела на свет это совершенное, идеальное создание и привела это своё творение прямо в руки Алана.
Жестом Алан пригласил девушку подойти, та приблизилась, опустилась на стул возле его стола и оказалась совсем рядом. Нет, Алан не ошибся, запах ландышей был не парфюмом, он был естественным ароматом этого юного тела. Такая красота не могла пахнуть иначе, она была совершенна, в ней не было ни одного изъяна.
Под пристальным взглядом Алана Одетая в аромат ландышей девушка, потупила взгляд. Она молчала.
– В первый раз? – спросил её Алан.
Та утвердительно кивнула.
Все они, которые потом становились постоянными пациентками и любовницами Алана, когда-то появлялись здесь в первый раз.
– Какой срок? – спросил Алан.
– Пять недель, – поёжившись, произнесла девушка.
«Маловато», – раздосадовано подумал Алан. – «Пришла хотя бы двумя неделями позже. Неопытная, куда-то торопится. Все они поначалу такие».
Но, взглянув, на девушку, Алан моментально забыл о собственном недовольстве. Слишком уж была хороша. Пушистые ресницы скрывали сейчас от Алана её глаза.
– Подпиши соглашение, и для тебя сегодняшняя чистка будет бесплатной, – сказал он ей, протягивая электронный лист.
Красавица послушно поставила под ним свой отпечаток.
– Раздевайся и ложись, – сказал Алан.
Слегка стесняясь, девушка разделась.
Алан подошёл к ней. Сейчас она стояла перед ним хрупкая, беззащитная, одетая в один лишь аромат ландышей. Как же она была прекрасна! Алан не ошибся, тело её несовершенств не имело. Алан разглядывал её без смущения, как врач и как мужчина.
Видя, как дрожь начинает охватывать это юное тело, Алан сжалился. Он подошёл к шкафу, достал оттуда одноразовую рубашку и подал девушке.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Лия, – ответила та.
– Надевай и ложись, будет неприятно и может даже больно, но не долго, – сказал он.
Девушка надела рубашку. Теперь она была одета в аромат ландышей и в этот уродливый медицинский балахон, который обычно делает всех пациенток одинаковыми и равно непривлекательными.
Одетая в аромат ландышей легла.
Алану предстояло провести то, что на сегодняшний день называлось термином «чистка», на самом же деле так в последние десятилетия стали именовать прежнее медицинское «прерывание беременности» или попросту «аборт».
Алан подключил к девушке аппарат, а сам вернулся за стол.
В своей клинике он предпочитал работать один. Раньше он держал врачей, которые работали на него, но всем им надо было платить. Выгоднее оказалось купить аппарат, который бы производил чистку не хуже людей и очень быстро. К тому же, была ещё одна немаловажная деталь, абортивный материал сохранялся при аппаратной чистке лучше и оставался чище.
Недостатка в пациентках Алан не имел. Каждый день он производил не меньше десятка чисток. Все эти женщины приходили к нему, желая освободиться от внезапно возникшего в их чреве бремени. Алан всем помогал, а полученный материал успешно продавал в клинику стволовой индустрии, тем и жил.
Аппарат заработал, Одетая в аромат ландышей сначала стонала, затем пару раз вскрикнула и затихла. Алан понял, что основная часть операции уже проведена.
Когда девушка встала, Алан почувствовал, что аромат ландышей, испускаемый ею, угас. Выглядела она устало, но Алан верил, что её благоухание ещё вернётся, и в первый раз в жизни ему не захотелось заигрывать с ней, делать сразу её своей любовницей, ему хотелось подождать. С каждой женщиной, приглянувшуюся ему, он вступал в негласную игру, и добивался любую, это было всего лишь вопросом времени. Но сейчас всё было иначе. Алан смотрел на девушку, стоящую перед ним, и не испытывал того ярого, чувственного желания, которое было ему присуще. Он не узнавал сам себя. Красота, непостижимая, совершенная, преклоняла его перед собой, диктовала свои условия. Алан не смел прикоснуться к ней своим вожделенным взглядом. Он желал лишь издали наслаждаться этим великолепным творением природы, как лучшей из картин, как мраморной скульптурой, как безупречным изваянием. Это новое чувство Алана раздражало.