Где ты, маленький "Птиль"
Шрифт:
— Запомни номера (он назвал а, Тулу номера наших коммуникаторов). Горгонерр сделал меня их гидом. О вашей позиции он узнал от осведомителей, не знаю уж от кого, и, допускаю, привязал меня к гостям, чтобы ограничить круг моих действий. Связь прежняя, плюс эти два номера. Называйся любым именем: узнаете друг друга по странности текста. Оружие и люди могут прибыть морем или рейсовым через Селим, — ты и сам знаешь. Всё.
…Мы шли некоторое время молча, и наверное, и я, и папа думали об одном и том же: так или иначе мы уже хоть и малюсенькой ниточкой, но связаны с повстанцами, и еще: Орик не вождь восставших, но,
— Нет, — сказал Орик. — Политоры очень хорошо чувствуют состояние другого, не зная его мыслей буквально, и они же, допуская подобные способности в собеседнике, хорошо умеют «закрываться» от него. Но «беседовать» без речи буквально мы не умеем. Это умеют моро, но лишь между собой.
— А скажите, Орик, — спросил я. — Как понять, что среди повстанцев есть гелл? Добродушный боец… это же…
— Верно, — сказал Орик. — Но это особый гелл. Чтобы снять подозрения, было сообщено (с показаниями свидетелей), что он погиб, столкнувшись в воздухе с военным космопланом. Во-вторых, у нас есть врач, способный снять с гелла влияние вредного поля. Но он один, и, оказалось, он не способен обучить этому массу врачей, к тому же, когда в курсе дела многие, — это опасно.
— А я-то подумал, что влияние поля ослабевает, если гелл далеко от машины-излучателя. Очень далеко.
— Увы — нет. Тому есть причины.
— А лично вы знаете, где находится, хранится эта адова машина? При этом я не спрашиваю — где именно, — сказал папа.
— Нет, — Орик вздохнул. — Это знал каждый глава правительства, сейчас это Горгонерр и пара политоров из его ближайшего окружения. Так же есть преемственность ученых, двух-трех, могущих следить за состоянием машины. Они засекречены.
Удивительно, Сириус у меня на руках иногда резко сжимался и дрожал. Неужели чувствовал опасных животных?
— Орик, — спросил я. — А разговор по маленьким коммуникаторам может быть подслушан?
— Толково — почти нет. По видеостереофонам — да, они стационарны. А тут… перемещения, тьма разговоров в эфире…
— Отчего же вы все же осторожничаете?
— Слежка в эфире идет. Им трудно «изловить» имена говорящих, если те их скрывают, но они могут выудить саму нужную информацию — ситуацию, факт. Это опасно.
…Я плохо помню, как прошел вечер у моро в доме для гостей. Их еда отличалась от политорской простотой и немногообразием. Мы ели большие и нежные куски мяса какого-то животного и пили настой из трав. Я почти клевал носом. Моро много и тихо пели гортанными, но при этом приятными голосами.
— А эта песня, — сказал мне
Я кивнул, и когда кончилась песня, встал и много раз поклонился всем певшим. А они — мне, Орик не ошибся. После ужина Малигат сказал Ори-ку, что просит его кое-что перевести именно для меня. Орик перевел.
— Ты добрый человек и хороший воин, — сказал Малигат. — Зайди к Ир-фа. Ир-фа мой друг, поблагодари его за привет мне и передай ему поклон от меня. Скажи ему также, что пока ты и твой благородный отец не улетели в другую жизнь, пусть он выполнит любое ваше желание. Сейчас мой воин проводит вас, и если вы вернетесь к нам снова, народ моро и я примем вас как лучших гостей. Удачи вам.
Мы простились с Малигатом и моро и до своих машин долетели на машине моро: когда-то при товарном обмене они за драгоценные камни потребовали машину и топливо каждый раз, когда они окажутся в Тарнфиле, Селиме или других городах. Машина была им просто необходима.
Уже начало темнеть, когда мы взлетели. На этот раз Оли села к отцу, а Пилли ко мне и папе. Почти сразу же, как мы вышли на нужную высоту, заработал коммуникатор Орика (мы опять летели рядом). Это был а, Тул.
— Выполняю просьбу моего быстроногого брата. Он просил передать поклон Латору.
— И тебе, — сказал Орик. — Понял что-нибудь, Митя?
— Быстроногий брат — это тот гелл.
— Верно. Это гелл Алург.
И тут же опять заработал коммуникатор Орика.
— Куда вы пропали, уль Орик? — Это был голос Горгонерра. — Я звонил вам тыщу раз. Я беспокоюсь за вас и наших гостей.
— Все живы-здоровы, — сказал Орик. — Вы же знаете, уль Горгонерр, мы прокатили их к морю. Мой аппарат был в машине.
— Можете вы прилететь ко мне, когда доставите гостей?
— Пожалуй. Они хотели посмотреть ночной город. А мне неплохо бы залететь в редакцию «Огней Тарнфила».
— Что-то случилось?
— Мне пока неловко говорить об этом: это касается меня лично.
— Но это все же не секрет, если это будет в газете?
— Во время охоты уль Митя своим старым лучевым пистолетом спас мою дочь. Крупная криспа напала на нее.
Горгонерр долго молчал.
— Откуда взялась эта дрянь? — наконец сказал он. — Они же только в северных водах… А вы понимаете значение случившегося?!
— Я ее отец, — сухо сказал Орик.
— Это мне ясно. Но мальчик станет героем Политории.
— Он им и является, — чуть мягче сказал Орик. — Это я вам говорю уже не только как отец.
— Я понимаю, — сказал Горгонерр. — По сути дела, завтра будет большой праздник. Это отлично. Может быть, мальчик выступит перед детьми? Их машина рядом?
— Недалеко, но по-моему, он спит, — сказал Орик.
— Хорошо, — сказал Горгонерр. — Не станем его будить.
— Я буду у вас. Что-нибудь важное? — спросил Орик.
— Достаточно.
Горгонерр отключился от разговора первым.
Стал накрапывать дождь. Папа и Орик подняли плексовый верх и включили мощные фары.
— Мне грустно от ощущения, что Орик очень одинок, хотя у него и есть чудесная дочь, — сказал папа Пилли.
— Его жена погибла в той же космокатастрофе, что и мои родители, — как сквозь тугую пелену, как сквозь ватный занавес, услышал я голос Пилли, засыпая.