Где ты, счастье?

Рейсовый автобус ПАЗик медленно, дребезжа всеми своими старческими суставами и покряхтывая, полз на затяжной подъём мимо полузаброшенной деревеньки с покосившимися обшарпанными домишками, почти потерявшимися в вечерних сумерках. Несколько пассажиров, вынужденных добираться из райцентра этим вечером в областной город, сонно клевали носом, изредка вскидывая голову и поглядывая по сторонам. Две пожилые тётки вели бесконечный разговор, перемывая косточки своим знакомым. Полина сидела у окошка, засунув крест-накрест руки в рукава лёгкого пальтишка, чтобы согреться. Она

возвращалась с похорон. Хоронили подругу детства – Нику. Безрадостная картина за окном и грустные мысли не делали обратную дорогу домой приятной. Перед глазами так и стояла картина: небольшой гроб, маленькое жалкое тельце бывшей красавицы Ники. В двадцать пять лет она превратилась в старушку. Жалкую, сморщенную, седую и никому не нужную. Восемь человек около могилы, даже родителей нет. Страшно.

Вздохнув и засунув руки поглубже в рукава, Полина попыталась отогнать печальные мысли и начала вспоминать свой разговор с Люсей. Подруга рассказывала о себе, горячо интересовалась жизнью самой Полины. Странно, но и эти воспоминания не позволили избавиться от негатива. Поймав себя на лёгкой зависти к подруге, Полина окончательно рассердилась. Повертела головой, отгоняя неприятное. Отвлечься, наблюдая картину за окном, не получилось, так как уже совсем стемнело. Мелькали лишь серые силуэты деревьев вдоль дороги, да временами бросалась в глаза оранжевая подсветка на знаках пешеходного перехода, расставленных около небольших остановок.

Сидящие впереди женщины, стараясь перекричать шум мотора и дребезжание старенького ПАЗика, повысили голос, и Полина стала невольным слушателем их болтовни.

– … А Сергеич говорит: «Не пойду, и всё!».

– Да ты что?! Родной отец!

– Да! Представляешь?! Так и не пошёл!

– А Надька?

– А Надька ещё вчера на грудь приняла, – поправляя съехавшую на бок шапку, с каким-то скрытым злорадством заявила тётка, сидевшая у окна. – У меня, говорит, горе! Имею право!

– Ой-ой-ой! – её собеседница тоже поправила шапку и покачала головой, выражая сочувствие и сопереживание в сложившейся трудной ситуации. – Ведь родная мать! Мало ли, что в жизни было!

– Да! – тётка покивала головой, подтверждая сказанные слова. – Я думаю, она с утра похмелилась и выползти из дома не смогла. Она же последнее время совсем не просыхает.

– Ой, не старая ещё женщина! Я её недавно видела в городе. Это же ужас какой-то! – женщина зябко передёрнула плечами. – Б-р-р!

– Так Колька её поэтому и бросил! – тётка ухватила собеседницу за рукав и потянула на себя, громко зашептав ей почти в самое ухо. – Пить стала много. Дома ничего не делала. Он сам мне жаловался ещё в прошлом году, что жизни никакой нет с Надькой. Вот и ушёл! Кто ж такое выдержит!

– А сам Колька на похороны ходил? – поинтересовалась попутчица.

– Нет, не был, – тётка опять поправила съехавшую на брови шапку и утёрла вспотевший лоб. – Он так и заявил, что «эта наркоманка ему вообще никто», посторонняя. Сколько нервов ему попортила, ещё когда совсем соплячка была. А уж последнее время – у-у-у!

– Ой, я всё равно Надьку не понимаю! Как это – на похороны родной дочери не пойти?! – собеседница покачала головой из стороны в сторону и вздохнула. – Мало ли, что в жизни бывает?

– Не скажи, подруга! – тётка озабоченно поглядела по сторонам и опять наклонилась к самому уху собеседницы. – Мне Надька как-то, давно ещё, года три-четыре назад, обмолвилась, что Ника ребёнка ждёт!

Уловив знакомые имена, Полина уже некоторое время краем уха прислушивалась к разговору. Теперь же, при упоминании имени своей подруги, ловила каждое слово болтливых собеседниц, стараясь ничего не пропустить. Она и сама не могла объяснить, почему чужой разговор вызывает у неё такой жгучий интерес. Может, чувствовала и частичку своей вины в том, что случилось с Никой. «Мне самой в тот период пришлось совсем несладко, – попыталась мысленно оправдаться перед собой Полина. – Ведь именно тогда у нас у всех был такой сложный период. У Люси отец умер, у меня нервный срыв случился. От Ники отец в другую семью ушёл. Знать бы заранее, чем всё это закончится…»

– И что?! Неужели она родила?! Наркоманка?! – восклицание одной из сидевших впереди женщин оторвало Полину от вновь нахлынувших грустных собственных мыслей и вернуло к интересному разговору.

– Вот уж не знаю, – тётка пожевала губами, досадуя на себя за такое упущение. – Не буду говорить, не знаю.

– И Надька не делилась? – собеседница тоже придвинулась поближе. – Ты ж там недалеко живёшь, Маш.

– Да мне кажется, что она и сама толком не знает, – покачала головой тётка и снова поправила шапку. – Она ж тогда выгнала Нику. Скандал был громкий, только я тогда не знала, из-за чего сыр-бор поднялся.

– Как выгнала? – от изумления собеседница громко шмыгнула носом и вытаращила глаза, пытаясь в сумерках рассмотреть, правду ли говорит подруга. – Беременную дочку выгнала?!

– Да! У них с Колькой как раз ссоры начались. А тут ещё такой подарок, – грустно проговорила Маша. – Вот и выгнала. Так с тех пор Ника больше и не появлялась. Даже не знаю, где она жила всё это время.

– Вот дела… – вздохнула собеседница и немного помолчав, спросила: – Я бы так не смогла.

– Да их тоже понять можно, – тётка покивала головой, подтверждая своё согласие с собственными словами. – Она же деньги воровала, вещи выносила. Вон, у Сергеича все драгоценности пропали, всё она, Ника. Чуть малыша им не угробила.

– Так её же вроде лечили? – тема явно не давала женщине покоя. – Я сама слышала, участковый говорил, что отправили её в диспансер, или как он там называется?

– Да! – махнула рукой Маша. – Лечили. И не раз. А толку? Полгода не видна, потом глядишь – нарисовалась… Какое-то время – вроде ничего, всё нормально, а потом – опять всё по-новой: гулянки, старая компания, воровство… А ведь красивая девка была! Глаза чёрные, огромные, волосы тёмные, вьющиеся кольцами, стройная, лёгкая. Прямо картинка!

– Да… Я тоже хорошо её помню, – вздохнула собеседница. – Жалко.

– Жалко… Говорят, на кладбище вообще никого не было, – шапка опять съехала тётке на глаза, и она нетерпеливо сдвинула её поглубже на затылок. – А хоронила Люська, подружка Никина.

– Какая Люська? – удивлённо приподняла брови собеседница. – Ольги Васильевны дочка? Так они сами еле концы с концами сводят! На какие ж средства?

– А-а-а! Ты не знаешь? – тётка с энтузиазмом и лёгкой завистью принялась выкладывать сведения про Люсю. – Люська парня из богатой семьи захомутала, залетела по-быстрому, теперь как сыр в масле катается. У них свой ресторан, папаша богатенький постарался! Денег куры не клюют!