Где властвует любовь

Куин Джулия

– При чем здесь твой день рождения? – огрызнулся он. – До него еще… – Он осекся. Вот черт! – Одна неделя, – буркнул он.

Элоиза торжествующе улыбнулась. Затем, сообразив, что разговор устремился не в то русло, вернулась к интересующей ее теме.

– Итак, – сказала она, слегка передвинувшись в сторону, чтобы еще больше загородить ему путь, – если вы говорили не о моем дне рождения – а теперь ничто не убедит меня, что вы говорили о нем, – зачем тебе понадобилась Пенелопа?

– Неужели в этом

мире нет ничего личного?

– Только не в этой семье.

Колин решил, что самый лучший выход из положения – это принять обычный беспечный вид, даже если он ни в малейшей степени к этому не расположен. Изобразив самую лучезарную из своих улыбок, он склонил голову набок и поинтересовался:

– Слышишь? Кажется, меня зовет мама?

– Никто тебя не зовет, – заявила Элоиза. – И вообще, что с тобой? Ты выглядишь очень странно.

– Со мной все в порядке.

– Ничего подобного. У тебя такой вид, словно ты побывал у дантиста.

Голос Колина понизился до невнятного бормотания:

– Всегда приятно услышать комплимент от члена семьи.

– Где же нам ждать честного беспристрастного мнения, – парировала Элоиза, – как не в собственной семье?

Колин прислонился к стене и сложил руки на груди.

– Я предпочитаю лесть честности.

– Не выдумывай.

Господи, как же у него чешутся руки! В последний раз он отшлепал Элоизу, когда ему было двенадцать. Его выпороли тогда розгами. Это был единственный случай, когда отец поднял на него руку.

– Ладно, – заявил Колин, – мне надоел этот разговор.

– Тебе надоели, – ядовито заметила Элоиза, – мои вопросы о том, зачем тебе понадобилась Пенелопа, но мы оба знаем, что я от тебя не отстану.

И тут Колин понял. Всем своим существом, от макушки до пяток, что его сестра и есть леди Уистлдаун. Все элементы головоломки совпали. В природе не было никого более настырного и упрямого, кто не жалел времени и усилий, чтобы докопаться до сути любой сплетни или намека.

Когда Элоиза чего-то хотела, она не успокаивалась, пока не получала желаемое. Ее не волновали деньги, вещи или другие материальные ценности. Предметом ее вожделения была информация. Ей нравилось все знать, и она не слезала со своей жертвы, пока не выпытывала из нее все, что хотела услышать.

Просто чудо, что ее до сих пор не разоблачили.

– Мне надо поговорить с тобой, – внезапно сказал Колин и, схватив сестру за руку, втащил в ближайшую комнату, которая оказалась ее спальней.

– Колин! – взвизгнула она, безуспешно пытаясь вырваться. – Что ты себе позволяешь?

Колин захлопнул дверь, отпустил руку Элоизы и устремил на нее грозный взгляд, скрестив руки на груди.

– Колин? – повторила она, озадаченно глядя на него.

– Я знаю про твои делишки. – Мои делишки?

И тут, дьявол ее побери, она начала смеяться.

– Элоиза! – загремел Колин. – Я, кажется, с тобой разговариваю!

– С кем же еще, – выдавила она, сгибаясь от хохота.

Колин стиснул зубы, яростно сверкая глазами.

Элоиза попыталась что-то сказать, но не выдержала и снова залилась смехом. Еще немного, мрачно подумал Колин, и ее хватит удар.

– Что, к дьяволу, с тобой происходит? – рявкнул он. Что привело ее в чувство – его тон или богохульство, – Колин не знал, но она мгновенно посерьезнела.

– Господи, – тихо произнесла она, – неужели ты это серьезно?

– А что, разве похоже, что я шучу?

– Нет, – сказала Элоиза. – Хотя вначале мне так показалось. Извини, Колин, но орать и сверкать глазами – совсем не в твоем духе. Ты выглядел почти как Энтони.

Колин никогда еще не был так близок к тому, чтобы убить свою сестру. В ее собственной комнате, в доме их матери.

– Колин? – неуверенно сказала Элоиза, начиная догадываться, что он не просто рассержен, а пребывает в бешенстве.

– Сядь. – Он указал подбородком на стул. – С тобой все в порядке?

– Сядь! – гаркнул Колин.

Элоиза с большой готовностью села.

– Не припомню, когда ты в последний раз повышал голос, – прошептала она.

– А я не могу припомнить, когда у меня были для этого столь веские основания.

– Что случилось?

Она еще спрашивает! Что ж, придется ей убедиться на собственной шкуре, что нет ничего тайного, что не стало бы явным.

– Колин?

– Я знаю, что ты леди Уистддаун.

– Что?

– Бесполезно отрицать. Я видел собственными глазами…

Внезапно вся его злость прошла. Он почувствовал себя старым и усталым.

– Элоиза, у меня есть доказательства.

– Какие? – недоверчиво спросила она. – Какие могут быть доказательства, если это неправда?

Он схватил ее за руку.

– Посмотри на свои пальцы.

Она посмотрела.

– Ну и что?

– Чернила.

Элоиза опешила.

– И поэтому ты решил, что я леди Уистлдаун?

– А что я должен был подумать?

– Что я писала пером.

– Элоиза… – произнес Колин предостерегающим тоном.

– Я не обязана рассказывать тебе, почему у меня пальцы в чернилах.

Колин продолжал сверлить ее глазами.

– Ладно. Хорошо. – Она мятежно скрестила руки на груди. – Я пишу письма.

Он одарил ее полным скептицизма взглядом.

– Но я действительно пишу письма! – воскликнула Элоиза. – Каждый день. Иногда по два письма в день, когда Франческа в Шотландии. Я надежный корреспондент. Тебе следовало бы это знать. Я написала немало писем, адресованных тебе, хотя сомневаюсь, что ты получил хотя бы половину.