Где властвует любовь

Куин Джулия

Сейчас эта мысль – что она могла выйти замуж за кого-нибудь другого – привела Колина в ужас.

Они лежали в объятиях друг друга, и ее лицо светилось от счастья, словно, сказав о своей любви, она наконец освободилась. Колин вдруг понял, что в ее словах нет и намека на ожидание ответа. Она призналась в своей любви не для того, чтобы услышать признание.

Она призналась в любви просто потому, что хотела этого. Ничего не требуя взамен и ни на что не рассчитывая.

– Я тоже люблю тебя, – шепнул Колин и крепко

поцеловал ее, прежде чем отстраниться и посмотреть на ее реакцию.

Пенелопа долго молчала, устремив на него взгляд.

– Ты не обязан, – вымолвила наконец она, судорожно сглотнув, – говорить это только потому, что сказала я.

– Знаю, – ответил он, улыбнувшись.

Ее глаза удивленно расширились.

– И ты это тоже знаешь, – мягко произнес. Колин. – Ты же сама говорила, что понимаешь меня лучше, чем себя, И ты знаешь, что я никогда не стал бы бросаться такими словами.

И тут, лежа обнаженная в его объятиях, Пенелопа поняла, что он прав. Она действительно знала, если не умом, то сердцем. Колин никогда не опускался до лжи в важных вопросах, а едва ли можно было вообразить что-нибудь более важное, чем этот момент и то, что происходило между ними.

Колин любит ее! Она не ожидала этого, даже не позволяла себе надеяться, но чудо произошло.

– Ты уверен? – прошептала она. Он кивнул, притянув ее ближе.

– Я окончательно понял это сегодня вечером. Когда попросил тебя остаться.

– А как… – Она не закончила вопроса. Собственно, она даже не знала, что хочет спросить. Как он догадался, что любит ее? Как это случилось? И что он испытывает при этом?

Но должно быть, он понял, что она хочет сказать, потому что ответил:

– Не знаю. Не знаю, когда, не знаю, как, да и, честно говоря, мне все равно. Важно одно: я люблю тебя и злюсь на себя за то, что все эти годы не сказал тебе этого.

– Колин, не надо, – взмолилась она. – Давай обойдемся без сожалений и покаянных слов. Во всяком случае, сегодня.

Он улыбнулся и заставил ее замолчать, прижав палец к ее губам.

– Не думаю, что ты изменилась, – сказал он. – По крайней мере не слишком… Но в один прекрасный день я понял, что вижу совсем не то, что привык видеть, – Он пожал плечами. – Может, это я сам изменился. Возможно, повзрослел.

Пенелопа прижала палец к его губам, заставив его замолчать тем же способом.

– Возможно, я тоже повзрослела.

– Я люблю тебя, – сказал Колин и склонил голову. На этот раз она не ответила, потому что он прижался к ее губам в требовательном, сводящем с ума поцелуе.

Казалось, он в точности знает, что надо делать. Каждое его движение, каждая ласка отзывались трепетом в самой сердцевине ее существа, и Пенелопа полностью отдалась чистой радости этого момента и обжигающему пламени страсти. Его руки были везде, его пальцы скользили по ее коже, его нога раздвинула ее ноги и расположилась

между ними.

Колин притянул ее ближе, и перекатился на спину, так что она оказалась сверху. Обхватив руками ее ягодицы, он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила всю полноту его желания.

Пенелопа ахнула от невероятной интимности этого прикосновения, но Колин перехватил ее возглас, продолжая целовать с яростной нежностью.

А затем она оказалась на спине, а он был сверху. Его губы переместились к ее уху, лотом к шее, и Пенелопа почувствовала, что выгибается ему навстречу, пытаясь вписаться в его твердое тело каждым своим изгибом. Ей хотелось доставить Колику удовольствие и разделить его с ним.

– Скажи мне, что делать, – попросила она осевшим от нетерпения голосом.

– Позволь мне сделать все самому, – отозвался он, тяжело дыша.

Пенелопа обхватила его ягодицы, притянув его ближе.

– Нет, – настаивала она. – Скажи мне…

На мгновение он перестал двигаться, удивленно глядя на нее.

– Коснись меня, – сказал он.

– Где?

– Где хочешь.

Она слегка ослабила хватку на его ягодицах и улыбнулась.

– Я касаюсь тебя.

– Погладь меня, – простонал он.

Пенелопа провела ладонью по его бедру, ощущая под пальцами упругие волоски.

– Вот так?

Он кивнул.

Ее рука двинулась дальше, пока не оказалась в опасной близости к его мужскому достоинству.

– Так?

Колин резко накрыл ее руку своей.

– Хватит, – хрипло выдохнул он.

Пенелопа в замешательстве взглянула на него.

– Потом поймешь, – буркнул он, разведя ее ноги еще шире, и, скользнув рукой между их телами, коснулся ее в самом интимном месте.

– Колин! – вскрикнула Пенелопа.

Он дьявольски ухмыльнулся.

– Неужели ты думала, что я не коснусь тебя там? – поинтересовался он и, как бы демонстрируя свои намерения, потер пальцем ее чувствительную плоть.

Пенелопа выгнулась дугой, приподняв их обоих, а затем осела на постель, содрогаясь от желания. Губы Колина коснулись ее уха.

– Это только прелюдия, – шепнул он.

Его палец скользнул глубже, заставив ее ахнуть (что вызвало у Колина восторженный смешок), затем начал медленно поглаживать.

– О Боже, – простонала Пенелопа.

– Ты почти готова для меня, – сказал он, учащенно дыша. – Такая влажная и тугая.

– Колин, что ты…

Он скользнул внутрь вторым пальцем, окончательно лишив ее возможности членораздельно изъясняться.

Должно быть, она ужасно порочная, решила Пенелопа, потому что ее единственным желанием было полностью открыться ему. Насколько это зависело от нее, он мог делать все, что пожелает, и касаться ее так, как ему будет, угодно.

Лишь бы не останавливался.

– Я не могу больше ждать, – выдохнул Колин.