Где золотые яблоки растут
Шрифт:
Форд приободрился.
— Я много смотрел на звезды, — признался он. — А потом мы увидим впереди гору, да?
— Монс Олимпус? Ну да.
— Поехали! — Форд снова нажал на газ, и «Красотка Эвелина» рванулась вперед. — У нас все получится! Если бы Билли заблудился, он бы не испугался, правда?
— Правда, — неохотно согласился Билл.
— Да, потому что он бы просто нацелился на горизонт и поехал — вжик! — и не дергался бы из-за всякой ерунды!
— Он никогда ни из-за чего не дергался, — вполголоса проговорил
— Дергаться глупо, — заметил Форд, и в его голосе послышались звонкие истерические нотки. — Будем живы — не помрем, верно? Главное… главное… главное — жить по-настоящему! Я мог бы всю жизнь бродить по Трубам и никогда-никогда не увидеть всего того, что я увидел, когда сбежал. Столько неба. Столько песка. Лед, туман, разные цвета и вообще! Теперь, может, и удастся не превратиться в старикашку вроде дедушки Харди Стаббса. Кому охота сморщиться и кашлять?
— Не говори глупостей! — оборвал его Билл. — Я бы все на свете отдал, лишь бы быть сейчас на Долгих Акрах, и делал бы там все, что велено! Да и тебе туда на самом деле хочется!
— А вот и нет! — закричал Форд. — Знаешь, что я сделаю? Как только мы вернемся, я пойду к папе и скажу: «Папа, я ухожу из МСК!» Сэм сумел, значит, и я смогу. Только на Землю я не вернусь. Марс — моя планета! И я хочу стать дальнобойщиком и всю жизнь провести Снаружи!
Билл уставился на него.
— Ты с ума сошел, — сказал он. — Думаешь, отец тебя так просто отпустит?
— Нет, — ответил Форд. — Он схватит меня за ухо и попробует оторвать. Не важно. Как только мне исполнится девять, я по законам МСК могу искать себе любую работу.
— Сколько? Девять? Форд побагровел:
— По исчислению МСК. У нас два земных года считаются за один.
— Значит… сколько тебе сейчас? — Билл ухмыльнулся. — Шесть?
— Да, — признался Форд. — А ты заткнись, ясно?
— Ясно. — Билл ухмыльнулся еще шире.
VIII
Они гнали до самого вечера, но, когда стемнело, так устали, что решили остановиться и поспать. Форд растянулся в кабине, а Билл отправился в жилой отсек и забрался на койку над Билли, который лежал неподвижно и безмолвно глядел в пустоту, будто восковая кукла.
Утром он был все еще жив. Билл менял ему капельницы, когда в каюту, зевая, вошел Форд.
— Вот увидишь, — сказал Форд, стараясь утешить Билла, — привезем его в больницу и он поправится. Папа Эрика Четвинда свалился с трактора и повредил себе череп, и он тоже лежал в коме, да-да, несколько дней, но потом ему сделали операцию, и он открыл глаза и стал разговаривать и все такое. А у твоего папы даже кости не сломаны.
— Это другое дело, — мрачно процедил Билл. — Ладно. Поехали дальше. До полудня солнце у нас справа, понял?
Они поехали. Мышцы у Форда болели уже не так сильно, и он начал привыкать к «Красотке Эвелине». Он глядел на горизонт и представлял себе, как там появляется Монс Олимпус, ведь гора обязательно появится, красный ферзь на просторной доске равнины. Появится-появится, и очень скоро. Как же иначе? А когда-нибудь, когда у него будет собственный танкер и он начнет постоянно ездить по этому маршруту, такие маленькие неприятности перестанут его беспокоить. Он будет знать каждую дюну и каждый валун как свои пять пальцев.
Он подумал, не сделать ли на лице татуировку. Выбор рисунка занял его мысли еще часа на два, а Билл молча сидел поодаль, глядя на экраны и нервно стиснув пальцы замком на колене.
И вдруг…
— Что-то движется! — закричал Билл, указывая на экран заднего вида.
Форд тут же разглядел что-то блестящее — это солнце отражалось на обшивке машины далеко позади, за пыльным облаком, оставшимся после «Эвелины».
— Ух ты! Танкер! — воскликнул он. — Билли спасен!
Он притормозил и развернул «Эвелину», так что пыль осела и стало лучше видно, что делается сзади.
— Это не танкер, — заметил Билл. — Одна кабина. Кто это? Я таких не знаю.
— Не важно! — Форд в восторге барабанил по приборной панели. — Они нам скажут, где дорога!
— Если сами не заблудились, — буркнул Билл. Неизвестная машина направлялась прямо к ним и была уже
хорошо видна: кабина танкера без цистерны, только выступ для прицепа торчал позади, отчего конструкция напоминала крошечное насекомое с огромной головой. Она поравнялась с ними. Билл стукнул по кнопке рации и завопил:
— Кто это?
Сначала было тихо. Потом в динамиках послышался голос — грубый, искаженный:
— Это кто тут кричит «Кто это?» Голосок-то детский. Форд наклонился к микрофону и завопил:
— Помогите! Мы заблудились! Вы не подскажете, как вернуться на Дорогу?
Снова тишина, а потом:
— Двое мальчишек? Как это вас сюда занесло? С папочкой неприятности, да?
Билл обжег Форда яростным взглядом. Форд не понял, в чем дело, и сказал:
— Да, сэр! Нам нужно доставить его в больницу, а навигационная система у нас испортилась из-за бури! Помогите нам, пожалуйста!
— Конечно помогу, — ответил голос, и в нем послышалась улыбка. — Надевайте-ка маски, ребята, и выходите. Поговорим нормально, хорошо?
— Осел! — прошипел Билл, но маску надел. Выбравшись Наружу, они увидели, что на кабине намалевано
«Кельтская Сила» в окружении кельтских узлов и четырехлистного клевера. Роспись почти стерлась. Люк откинулся, и Наружу выбрался человек — крупный мужчина в пи-костюме с желто-зелеными узорами. Он оглядел мальчиков и усмехнулся под маской.
— Привет-привет, — сказал он. — Гвилл Гриффин, к вашим услугам. По профессии алмазоразведчик. Что стряслось?