Гекатомба

Зурабян Гарри

– Ребята, может вам ужин в прихожую принести, на пороге и потрапезничаете.

Димка проводил гостя в кухню.

– Осенев, тебя еще и кормят?!

– А ты как думал, - он быстро схватил с тарелки сыр и отправил его в рот, блаженно закатив при этом глаза.
– Баловень судьбы, можно сказать.

– Да, Димыч, пока не забыл.
– Юра протянул ему небольшую папку: - Будь другом, побереги до лучших времен.

Глаза Осенева азартно заблестели, но Звонарев вмиг охладил его пыл.

– У тебя теперь жена есть, - понизив

голос, проговорил он скороговоркой, пока Аглая отлучилась их кухни.

– Все так запущено?
– дурашливо поинтересовался Димка.

– Даже хуже, чем ты думаешь, - серьезно ответил Юра, не приняв его шутливый тон.

– Мэр?

Звонарев кивнул.

– Копаете, значит, потихоньку?

– Копаю. Впрочем, хочешь - верь, хочешь - не верь, но изначальные материалы попали ко мне совершенно случайно. Бывает и к нам, ментам, Фортуна личиком поворачивается.

– Ладно, понял, - дружески хлопнул его по спине Димыч и с черным юмором пошутил: - Как говорится, в случае чего... и если меня того... в моей смерти прошу винить... и сразу в лоб - Совет безопасности ООН. А чего мелочиться?! Давай к столу.
– Хозяйка-а!
– позвал он жену командно-приказным тоном.
– Долго еще нам с Портосом ждать бургудского?!!

– Бегу, бегу, господа мушкетеры, - послышались ее торопливые шаги и она возникла на пороге с графином ярко-красной наливки.
– Не изволите гневаться. Вам презент, лично от Его Высокопреосвященства кардинала Ришелье.
– Она открыла графин и принюхалась. Потом помахала вокруг горлышка рукой и вновь принюхалась.

Звонарев молча кивнул на нее и вопросительно взглянул на Димку.

– Это она запах миндаля отгоняет, - зловещим шепотом поведал Осенев. Щас накапает нам, грешным, по граммулечке и... поминай, как звали. Сад у нее большой, выбирай любое дерево. Между прочим, фирма пожелания клиентов учитывает. Тебя под каким закопать - под яблоней или грушей?

– А тебя?
– ехидно осведомился Звонарев.

– Не выйдет, - покачал пальцем перед его носом Димка.
– У меня, милорд, знаете ли, персональный гробик в подвале стоит. Уютненький такой, славненький, изнутри драпом обит, чтоб в холода не мерзнуть и...

– Димка!
– осадила его Аглая.
– Ты прекратишь, в конце-то концов?! У тебя какие-то нездоровые наклонности ко всему, что касается вампиров, бесов, демонов...

– ...и ведьм, - не преминул он съехидничать.

Аглая несколько раз легко взболтнула графин, еще чуть-чуть погрела его в руках и протянула мужу.

– Разливай, вампиреныш. Совсем гостя заболтал. Юра, накладывай себе в тарелку и ешь. И поменьше слушай этого пустомелю.

Дмитрий еще пытался весело больтать, но Аглая все-таки урезонила его.

– Дай ты человеку поесть нормально, Осенев! Он целый день не ел.

– А, что, заметно?
– прожевав, смущенно спросил Юра.
– Слишком жадно на еду набросился, да?

– Конечно!
– тут же встрял Димка.
–

Уже одиннадцатую пельмешку в кобуру прячешь. Я все-е-е вижу. Небось, выйдешь от нас и к своему Шугайло побежишь, пельмешки понесешь, чтоб подлизаться. Знаю я вас, сатрапиков... угрюмо пробормотал Осенев с набитым ртом.

– Да не слушай ты его, Юра. Ешь! Про жадность вообще речь не идет. Я просто знаю, что тебе сегодня некогда было покушать.

– А-а, - неопределенно протянул Звонарев, с недоверием переводя взгляд с Дмитрия на Аглаю.

Димка не выдержал и расхохотался.

– Юрка, ты такой сурьезный стал, у мене давно насшот тобе сумнения зашевялились: здоров ли? Не больно-то на тобе наш великий пряморский поход супротив супостата - ентой "мафии бессмертной", сказался-то? Давай я тобе ще граммулечку накапаю...
– и он решительно разлил наливку по рюмкам.

Аглая, недолго посидев для приличия с мужчинами и поняв, что Юра пришел к мужу неспроста, извинившись, удалилась в комнату. После ужина, отдав должное кулинарным способностям Аглаи, оба друга расслабленно закурили. Дмитрий открыл форточку, вернулся на свое место за столом и пристально взглянул на Звонарева.

– Рассказывай, - бросил равнодушным голосом.

– О чем?
– невинно осведомился тот.

Дмитрий усмехнулся:

– Так я и поверил, что ты по мне соскучился... в долгой разлуке. Тебе, с этими "сиятельными трупами", небось, в сортир некогда сбегать. Да и в конторе вашей болячки разные встречаются, но одна на всех общая - аллергия на прессу. У тебя она вообще в острой и тяжелой форме протекает.

– Однако с тобой у нас отношения нормальные.

– Только потому, что знаем друг друга тысячу лет.

– А раз знаем, должен понимать: мир не обязательно из белого и черного состоит.

– Понимаю. Бывает, например, еще синее, фиолетовое, багрово-красное. Когда человека сковывают наручниками и начинают раписывать "под хохлому", не только руками, но и ногами.

Звонарев недовольно поморщился:

– Димыч, я не о том.
– Он замялся: - Димка... я тебя никогда ни о чем не просил...

– Попробуй, рискни последним зубом, мой лепший мент, - рассмеялся Осенев.

– Ты опять не понял. Ничего такого, что шло бы вразрез с твоими принципами. Речь идет об... об... Аглае.

Димка подобрался и внутренне напрягся:

– Ты что это имеешь в виду?

– В городе, похоже, серийный убийца...

– ... и стрижет он ответственных работников великого и всемогущего чиновничьего аппарата. Но какое отношение имеет к этому моя жена?

– Убийства необходимо раскрыть в кратчайшие сроки. Приказ с самого верха.

– Значит, это - не "отстрел"?

Звонарев выдержал неприятный взгляд друга:

– Это - отрез, Димыч, в полном смысле слова, и не надо на меня так смотреть. Я знаю, что акушерка тебя не роняла и мужик ты умный. Кто-то всерьез взялся за власть в городе.