Гектор Сервадак
Шрифт:
Ну и весело же было! Особенное оживление внесли испанцы: один взял гитару, другой кастаньеты, и все запели хором. Затем Бен-Зуф исполнил знаменитую «песенку зуава», широко известную во французской армии; но лишь тот, кто слышал ее в виртуозном исполнении денщика капитана Сервадака, способен оценить ее по достоинству:
Мисти гот дар дар тир лире, Тир лир лир лиретт лира.Кипит игра, Раздайся шире — Нам забаву отыскал Зубоскал.БезЗатем состоялся бал, бесспорно первый бал на Галлии. Матросы с «Добрыни» сплясали русскую и заслужили бурное одобрение публики даже после фанданго, изумительно исполненного испанцами. К концу вечера Бен-Зуф показал сольный номер, блеснув в модном танце, весьма принятом на Монмартре, с такой грацией и мужественной силой, что снискал самые искренние похвалы Негрете.
К девяти часам торжества окончились. Всем захотелось подышать свежим воздухом, потому что после танцев, особенно при здешней температуре, было очень жарко.
Шествие возглавлял Бен-Зуф; он вел своих приятелей по главной галерее, выходившей на побережье Теплой Земли. Капитан Сервадак, граф, лейтенант Прокофьев, не торопясь, шли позади. Вдруг до них донеслись крики. Они ускорили шаг; в сухом и чистом воздухе оглушительно, словно оружейная пальба, раздавались восклицания, однако вовсе не выражающие ужас: то были крики «ура» и «браво».
Подойдя к выходу из галереи, Сервадак и его спутники увидели, что все столпились на скалах, а Бен-Зуф в несказанном восторге замер, указывая рукой на небо.
— Ах, господин генерал-губернатор! Ах, монсеньер! — восклицал он в неописуемой радости.
— Ну же! Что там такое? — спросил капитан Сервадак.
— Луна! — отвечал Бен-Зуф.
Он сказал правду: из вечерней мглы выплыла Луна, впервые за все это время взойдя на небосклоне Галлии.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ,
кончающаяся маленьким, но довольно любопытным опытом из области занимательной физики
Луна! Но если это Луна, то почему ее не было до нынешнего вечера? А если сейчас она явилась снова, то откуда? До сих пор Галлию в ее обращении вокруг Солнца не сопровождал никакой спутник. Неужели же вероломная Диана изменила Земле и перешла на службу к новому светилу?
— Нет, это немыслимо! — сказал лейтенант Прокофьев. — Земля удалена от нас на многие миллионы лье, и Луна по-прежнему тяготеет к ней!
— Ах, лейтенант, — ответил Гектор Сервадак, — что мы знаем? Разве нельзя предположить, что Луна с недавних пор попала в сферу притяжения Галлии и стала ее спутником?
— Тогда бы она появилась раньше, — возразил граф, — и нам не пришлось бы ждать три месяца ее появления на этом горизонте.
— Что поделать, — сказал Сервадак, — по чести говоря, все, что с нами здесь происходит, более чем странно!
— Господин Сервадак, — вмешался лейтенант Прокофьев, — невозможно принять гипотезу, будто Галлия обладает столь мощной силой притяжения, что способна перетянуть к себе земного спутника!
— Хорошо, лейтенант, — ответил Сервадак, — а кто нам докажет, что те самые силы, которые оторвали нас от земного шара, не могли заодно совратить с пути истинного и Луну. Блуждая в пространствах солнечной системы, она пристала к нам и…
— Нет, нет, капитан, — прервал его Прокофьев, — есть совершенно неопровержимый довод против вас!
— Какой же?
— Масса Галлии бесспорно меньше массы спутника Земли, поэтому не Луна должна была бы стать спутником Галлии, а наоборот — Галлия стала бы спутником Луны!
— С этим я, пожалуй, соглашусь, — ответил Сервадак. — Тогда как доказать, что мы не стали луной Луны и не сопровождаем земного спутника по межпланетному миру, если ему была предназначена новая орбита?
— Вам очень хочется, чтобы я опроверг и эту гипотезу? — спросил лейтенант Прокофьев.
— Нет, — улыбнулся капитан Сервадак, — потому что, если наш астероид действительно только спутник спутника, ему не понадобилось бы три месяца, чтобы пройти полпути вокруг Луны, и мы бы уже неоднократно видели ее после катастрофы.
Тем временем спутник Галлии, пока о нем спорили, быстро поднимался над горизонтом, что подтверждало последний довод Сервадака. Теперь планета вполне поддавалась наблюдению, и когда принесли подзорные трубы, стало совершенно ясно, что это отнюдь не прежняя Луна, не Феба земных ночей.
Дело в том, что хотя спутник Галлии и находился к ней ближе, чем Луна к Земле, он казался гораздо меньше Луны, — поверхность его была примерно раз в десять меньше земного спутника. Итак, сателлит Галлии представлял собой лишь уменьшенную копию Луны и так слабо отражал солнечный свет, что не затмил бы даже звезд восьмой величины. Галлийская луна взошла на западе как раз в точке противостояния с дневным светилом, — следовательно, было полнолуние. Спутать эту планету с Луной сейчас уже не смог бы никто. Сервадак поневоле признал, что на диске его нет ни морей, ни борозд, ни кратеров, ни гор — словом, ни одной из тех особенностей рельефа, так ясно видных в лунных картах. То не был кроткий лик Аполлоновой сестры, по одним преданиям — свежей и юной, по другим — старой и морщинистой, которая уже столько веков бесстрастно созерцает бытие смертных в подлунном мире.
Следовательно, на небосклоне сияла какая-то особенная луна, — по предположению графа, это мог быть астероид, притянутый Галлией, когда она проходила через пояс малых планет. Что же это за светило? Принадлежит ли оно к разряду ста шестидесяти девяти малых планет, уже подсчитанных современными астрономами, либо к другой, еще неизвестной их разновидности? Впоследствии, вероятно, удастся узнать и это. Существуют совсем крохотные астероиды, и хороший ходок мог бы за сутки совершить пешком кругосветное путешествие по такому астероиду. Их масса значительно меньше массы Галлии, и сила ее притяжения способна была повлиять на это крошечное светило.
Первая ночь в Улье Нины прошла спокойно. На следующий день был окончательно установлен общий распорядок. «Монсеньер губернатор», как титуловал капитана Бен-Зуф, не терпел безделья. Пуще всего он боялся вредных последствий праздности. Поэтому он самым тщательным образом распределил ежедневные обязанности между всеми колонистами; работа нашлась для каждого. Много труда требовал уход за скотом. Кроме того, заготовление пищи впрок, рыбная ловля, пока море еще не замерзло, очистка подземных галерей, которые надо было сделать пригодными для жилья, — словом, множество ежедневно возникавших забот не позволяло никому сидеть сложа руки.