Шрифт:
Стивен СПРЮЛЛ
ГЕМОФАГ
Двери лифта раскрылись, первая струйка запаха крови была как стебель розы, вознесшийся в вазе, потом заиграли хищные обертона... У Меррика запершило в горле. Кабина дернулась, но он держался крепко. Перед глазами темно-коричневый ковер, серые обои с серебристым узором. В полосе света из лифта кружились пылинки. Там где-то люди - спешат мимо. Но это - там, отсюда никого не видно Можно нажать кнопку лифта, сказать полицейскому в вестибюле, что оставил что-то в машине, и вернуться к Кэти - ведь там его место. Но труп уже проник в него, атомы мертвой всасывались в его кровь - с каждым вздохом.
Меррик выпустил лифт и шагнул
Они любят, когда темно. Здесь можно проскользнуть не боясь, что заметят, если вдруг даже выйдет кто из жильцов...
Меррик стиснул зубы. Черт побери этого лейтенанта - "нет" для него не ответ, пожалуйста, только взглянете. Он знать не мог, о чем он просит.
У открытой двери в конце коридора - еще один полицейский. Когда он поднял руку с фонарем, лицо его осветилось отраженным от стен светом.
– Здесь место преступления. Если вы обойдете вокруг...
– Я Меррик Чепмен.
Коп подтянулся и покраснел.
– Да, сэр, простите! Я думал, вы старше.
И не ошибся, сынок.
Тесный вестибюль переходил в узкий коридор - слева и небольшую гостиную - прямо, где паркет был укрыт персидскими коврами. Удобное кресло в углу сразу же привлекло внимание - Меррик понял, что это и было любимое место. Растения в горшках переплетались над ним кружевом, а стоящий позади торшер давал достаточно света для чтения. На полу лежал открытый любовный роман яркой обложкой вверх. Два эксперта в перчатках возились около кресла.
– Лейтенант!
– Дес, сзади.
Меррик обернулся. Его удивило, что Дес столь изрядно прибавил в весе. И сколько белых нитей в черных волосах. Все еще пижонски одевается, но уже без своих излюбленных масайских мотивов в подтяжках и галстуках. Просто черный шелковый блейзер, белая рубашка и угольного цвета брюки - форма ответственного сотрудника.
– Сам ты лейтенант.
– Отлично выглядишь, Меррик. Черт, ты будто какой-то греческий эликсир нашел, будто вчера только ушел со службы. А вот я...
– Он бросил укоризненный взгляд на собственное брюхо.
– Спасибо, что приехал. Я у тебя в долгу. Черт, я и раньше у тебя в долгу был.
– Ничего ты мне не должен, Дес.
– Ага. Это какой-то другой Меррик выкручивал всем руки, чтобы меня назначили на его бывшую должность.
– Ты все еще считаешь это услугой?
– Наверняка лучше, чем просиживать задницу в наблюдении и кемарить в дежурке. А свой милый офис я всегда могу послать подальше, если пожелаю. Он оглянулся через плечо в коридор, и ничего близкого к такому пожеланию в этом лице не было.
– Степански тебя остановил при входе?
– Который у двери? А что ты ему вообще сказал?
– Только твою фамилию. Хороший мальчик, рвется в детективы, сшивается возле наших ребят и впитывает их боевые рассказы, как губка. У тебя все еще рекорд по раскрытым убийствам.
Меррик ощутил неловкое удивление. Люди в департаменте еще о нем говорят? А что это меняет? Ему сейчас уже мало есть, что скрывать.
Дес протянул пару латексных перчаток. Пока Меррик их натягивал, в мозгу промелькнули видения отмеченной синевой мраморной кожи, неподвижных глаз, крови, темной и ароматной, всегда пахнущей по-разному. На секунду снова вернулась мысль о бегстве - сейчас уж совсем не ко времени!
– Она в ванной, - сказал Дес.
Меррик прошел по узкому коридору мимо крохотной спальни - кровать аккуратно накрыта цветастым покрывалом. Ванная была большая, с розовыми и зелеными плитками под стиль пятидесятых. Женщина лежала в ванне, глаза закрыты, губы раскрыты, будто задремала. Простоватое лицо при жизни было красивее. Кровь в воде наполовину скрывала тело. Меррик глянул - вот он, около ванны, возле ее плеча - поварской нож с длинным остро отточенным лезвием, блестящим от крови. Дес вынул из воды алебастровую руку. Порез был глубокий, вдоль запястья, а не поперек. Наклонившись ближе, Меррик осмотрел рану, голова чуть закружилась от отравленного запаха. Горло перехватило, но потом он смог проглотить слюну. Он опустил руку в воду - холодна, как камень.
Позвоночник свело напряжением, но он спросил:
– Почему ты заподозрил убийство?
– Ты не считаешь, что вода должна была бы быть темнее? Я видал четыре или пять самоубийств в ванне, и обычно тела не разглядеть, если порезанная рука не снаружи и кровь не стекла на пол. А на запястье нет старых следов.
Откуда она знала, как сделать разрез? Она не врач. Продавала туры в агентстве.
– Записка?
Дес покачал головой.
Меррик посмотрел на него:
– Ты меня экзаменуешь, Дес?
Лейтенант ухмыльнулся, и на секунду годы умчались прочь.
– Я уверен, ты заметил, - сказал Меррик, - что кровь на ноже еще не засохла, а это значит, что прошло не больше часа. Так почему же вода такая холодная?
– Вот именно. Никто не залезет в холодную ванну резать себе вены. Тот, кто это сделал, никак не рассчитывал, что хозяйка войдет, чтобы отдать щипцы для завивки.
Меррик закрыл глаза, и ему представилась высокая фигура - фигура человека, крадущегося по сумрачному коридору к этой квартире. Или, быть может, лезущая по наружной стене к скошенному окну. Он увидел женщину, сидящую в кресле за чтением, может быть, она подняла голову, ощутив изменение в воздухе. Но убийцы она не видела, потому что он ментально коснулся капилляров ее сетчатки и пережал их, создав слепое пятно, которое мозг жертвы заполнил знакомыми предметами обстановки. Потом он расширил ей яремные вены, откачивая из мозга кровь, и подхватил, когда она упала. Он едва ощущал ее вес, относя в ванную на руках, которые способны поднять грузовик, с кистями, которые могут пробить стену. У нее не было никаких шансов, совсем-совсем ни одного шанса не было, потому что вампиров не существует. На самом деле эта женщина, быть может, видела своего убийцу, но только в самой глубине мозга, где нет ожидаемых образов, способных заполнить слепое пятно. Романисты создали образы кровососов, искаженные их горячечным воображением, а Голливуд бросил эти искажения на экран, и это, по иронии судьбы, показанное в ложном свете, только лучше скрыло тайну веков. Да, мы знаем о вампирах, и главное, что мы знаем о них, - это то, что они выдуманы.
Ладно, крест или осиновый кол эту женщину не спасли бы, но сигнал тревоги, подключенный к видеокамере, мог бы. Сколько уже гемофаг, побывавший сегодня здесь, бродит среди людей и берет то, что ему нужно двести лет? Тысячу? Бродил ли он в глухую полночь по истоптанным полям Гастингса или Ватерлоо, выпивая кровь умирающих? Сколько тел оставил он в лесах, где зубы других зверей стирали следы его собственных? Сейчас можно выследить убийцу по одному волосу или следу его крови - если он человек. Но если кто-то гибнет в автомобильной аварии, при пожаре, просто исчезает, кончает самоубийством - убийцу даже не ищут.