Ген Верности
Шрифт:
– Э, милая, как ты следователем стала?! – опять осерчал дед Тихон. – Такая недоверчивая?! Людям доверять надо. И уметь их слушать тоже надо. Только тогда из тебя отличный следователь выйдет!
– Я этому ещё только учусь, дедушка, – миролюбиво заметила девушка-следователь. – Ладно, сейчас позвоню маме Арины и пойдём с Вами, рукавичку мне покажете. А на обратном пути сама к ней заеду. И правда, что человека по всему городу гонять. С её-то графиком работы.
– То-то, – примирительно заметил дед Тихон. – Пойдём, милая, покажу рукавицу ту.
С этими словами дед Тихон развернулся
О том, что до поездки на противоположный конец города и в пригород Санкт-Петербурга, следователь собиралась посетить незнакомое место с малознакомым пожилым мужчиной, Ева говорить маме Арины не стала. Потому как ей самой предстоящее мероприятие казалось весьма сомнительным. Однако, любопытство взяло вверх.
Но намного более необъяснимым было то, что дед Тихон, на мгновение задержавшийся в дверях, вдруг снова вырос на несколько десятков сантиметров, похудел, помрачнел и, словно прочитав мысли девушки Евангелины, обернулся, и сказал тихим, но твёрдым голосом:
– Не найдёшь ты своего Ангела, Ева, если не будешь доверять людям! А главное, если не будешь доверять мне, Тихону, как самой себе!!!
Глава 3. ЧЬЯ РУКАВИЧКА?
– Не бойся, это мой пёс! – крикнул дед Тихон, выйдя за дверь, и став снова самим собой. – Кажется, мой Цербер взял нужный след!
Евангелина, не без опаски, посмотрела на глухо рычащего лохматого чёрного пса бродяжьей породы, с красными злыми глазищами-фарами. Собака издала гортанный звук и рванула в юго-западном направлении, не обращая никакого внимания на сопровождающих её людей.
– Не отставай, девушка-полицейский! – услышала Ева призыв деда Тихона, ухватившегося за тёмный бок своей собаки и скрывшегося за поворотом.
Евангелину не надо было долго уговаривать. Будучи отличным полицейским, она прекрасно бегала и всегда сдавала нормативы. Но не тут-то было! К её нескрываемому удивлению, дед Тихон с его собакой бежали намного быстрее.
Ева почувствовала, что сердце бешено заколотилось в груди, и она сама начала задыхаться. Сквозь тонкую пелену, застилающую глаза, увидела, что где-то далеко впереди её необычный сопровождающий, с лёгкостью, не свойственной пожилому человеку, спрыгнул со спины своего питомца, шепнул тому что-то на ухо и, в тот же миг, оказался рядом с девушкой-полицейским, прислонившейся к стене какой-то многоэтажки. Ева согнулась пополам и пыталась восстановить дыхание.
– Держись за мою рукавицу, внучка! Надень этот шлем! И главное, не смотри вниз! – снова крикнул дед Тихон, перекрывая вой ветра. Разыгралась буря. Холодные струи дождя беспощадно хлестали девушку по щекам. Промокшая и слегка напуганная, Ева схватилась за протянутую руку помощи и не заметила, как очутилась верхом на всё той же собаке – не собаке, обняв старичка за талию. Сам же старик вцепился в загривок своему псу, чтобы не упасть.
Пёс флегматично и размеренно перебирал лапами. Но ураган свистел где-то позади его хвоста. Девушка ослушалась старика, глянула вниз и тут же зажмурилась, от неожиданности. Под её ногами разверзлась бездна. Где-то далеко внизу засинел морской прибой, показавшийся после буро-коричневого материка. Звуки колыбельной песни, которую некая мама пела своему младенцу, перемежались с лязгом металла, выстрелами, звуками борьбы, матёрой брани и воплем отчаяния, что превращало нежную мелодию песни в неблагозвучную какофонию. В довершении к нереальности этой картины, где-то над головой у девушки сияла Полярная звезда созвездия Большая Медведица.
«Разве собаки умеют летать?!» – подумала Ева и только собралась задать этот вопрос деду Тихону, как поняла, что верный пёс старика снова побежал по земле, по-прежнему, немного неестественно перебирая лапами в воздухе.
– Вот мы и на месте, – своим обычным тихим голосом произнёс дед Тихон, и собака встала, как вкопанная.
– Где мы? – спросила Ева, не веря своим глазам. – Этого не может быть…
– Может, внученька, – ответил вкрадчивым голосом тихий дед. – Ты всё правильно поняла.
Евангелина смотрела на крыльцо родительского дома, в родной Болгарии, не скрывая больше слёз, бесконтрольно текущих по её щекам. На крыльце лежала такая знакомая чёрная варежка. Виноградная лоза обвивала веранду при входе точно также, как это было в её далёком детстве. Крупные сочные ягоды дикого винограда выглядывали из-за листьев, чем-то похожих на растопыренную руку.
Девушка, не к месту, вспомнила, какое отличное домашнее вино делал её отец из этого винограда. Знала она про то, так как отец, впервые в жизни, разрешил им обеим пригубить бокал вина, в честь того, что они отмечали в тот злополучный день своё двенадцатилетие.
Да-да, тогда она была не одна. Их было две сестры. Две близняшки. Родители назвали их созвучно, как слова в одной и той же песне: Евангелина и Ангелина. Только Ангела родилась на пять минут позже, потому считалась младшей сестричкой. А Ева была старшей и более серьёзной дочерью у своих родителей.
Ангелина была настоящим Ангелом в родительском доме. Белокурая девочка, с пронзительно-синими глазами, которая всегда улыбалась и невинно радовалась жизни. Она не заслужила той участи, что её постигла в дальнейшем. Нет, не заслужила. Ангела, найду ли я когда-нибудь тебя?.. Внезапный стук в дверь прервал горькие видения Евангелины.
Глава 4. ПЕРВАЯ СВИДЕТЕЛЬНИЦА КОМОМ.
– Евочка Фёдоровна, откройте! Вы просили меня подойти! – раздался громкий голос незнакомой женщины за дверью.
Девушка-полицейский резко подскочила на своём кожаном диване, в углу рабочего кабинета. Тут же глухо застонала, прикрыв воспалённые от бессонных ночей глаза правой рукой. Ослеплённая беспощадным полуденным солнцем, она, тем не менее, успела заметить бокал недопитого болгарского вина, купленного в местном магазине и красовавшегося на журнальном столике у дивана, и немедленно убрала его в сервант.