Гендер и язык
Шрифт:
Та же группа речевых особенностей представлена в более позитивном свете в исследовании разговора женщины с женщиной. В интеракции «женщина-с-женщиной» данные формы «слабых» могут быть использованы как мощный и сильный признак взаимной поддержки и солидарности. Представляется, что «язык слабых» при использовании его обеими договаривающимися сторонами приближается к идеальной форме дискурса сотрудничества,
Лабов определял речевое сообщество на основе «участия в наборе разделенных норм» [Labov 1972, 121]. Представляется, что женщины и мужчины имеют различные наборы норм речевого взаимодействия, и, как было показано (в главах 4 и 5), мы не можем признать, что мужчины и женщины совместно пользуются одними и теми же грамматическими и фонологическими нормами. В этом случае, видимо, женщины и мужчины образуют разные речевые сообщества. В заключительной части этой книги, мы увидим, как это происходит, и исследуем лингвистические и социальные следствия такого разграничения.
Примечания
1. Бент Прислер в исследовании языковой неуверенности и ее связи с полом (которое я прочла слишком поздно, чтобы включить в книгу) показал, что женщины используют значительно больше форм-ограничителей, чем мужчины. Его эксперимент включал равное количество женщин и мужчин из двух разных возрастных групп (20–25 и 45–50) и из трех групп занятости; все информанты жили и работали в Ланкастере.
2. Исследование Приел ера (примеч. 1) выявляет, что расчлененные вопросы в совокупности с другими языковыми формами (определенными модальными и другими вспомогательными формами) используются женщинами значительно интенсивнее, чем мужчинами.
3. Следует отметить, анализ языкового взаимодействия Холмса [1984] показывает, что расчлененные вопросы имеют тенденцию скорее появляться в речи фасилитаторов и лидеров, нежели в речи других участников коммуникации. Это, очевидно, подвергает сомнению утверждение О’Барра и Аткинса о том, что расчлененные вопросы характеризуют речь «слабых» (powerless).
Третья часть
Причинно-следственные связи
Глава 7
Пол как фактор усвоения языка
7.1. Дети и гендерная идентичность
В предыдущих трех главах было установлено, что мужчины и женщины отличаются широким разнообразием способов употребления языка. В этой главе я рассмотрю способ, посредством которого приобретаются эти различные репертуары речевого поведения. Исследования по овладению детьми языка начались относительно недавно и ориентируются на то, как (любой) ребенок овладевает родным [sic!] языком. Язык часто интерпретируется в узком смысле грамматики, фонологии и лексики, с особым акцентом на развитии синтаксиса. Классические исследования в этой области проводились Блумом [Bloom 1975], Брауном [Brown 1976], Дэйлом [Dale 1976]. Лишь недавно, с ростом осознания языка как социального поведения, исследователи расширили область своих исследований. Они по-прежнему ставят перед собой целью проследить процесс становления лингвистической компетенции ребенка, но само понятие «лингвистически компетентный» было пересмотрено. Как отмечалось в главе 6, одного знания грамматики, фонологии и лексики недостаточно – оно не делает ребенка компетентным; детям необходимо овладеть не только формальными правилами языка, но также и правилами уместного ситуативного использования языка. В настоящее время в понятие «лингвистическая компетенция» включается знание культурных норм речевого взаимодействия. Лучшая работа, использующая это новое положение, – исследование Оке и Шиффелин [Ochs, Schieffelin 1983] по овладению ребенком речевой компетенцией.