Гендерфлюид
Шрифт:
По обеим сторонам узкого каньона нас приветствовали грубо высеченные скульптуры людей и животных. Периодически встречались каменные «карманы», и тогда гид, понизив голос и напустив в него таинственности, сообщал: «Именно тут разбойники поджидали и грабили караваны». Туристы тщательно начинали шарить глазами, видимо, надеясь определить, где разбойники могли закопать награбленное, или на худой конец найти следы кровавой трагедии, разыгравшейся здесь тысячелетия назад. Сканирование ничего им не давало, и они устремлялись вслед за Рахимом.
В этом небольшом человеческом ручейке плыл и я, уже в который раз обкладывая себя
– Еще одна достопримечательность Иордании, это мавзолей Эль-Хазне. Он является главным символом города Петра. На входе в мавзолей вас встретит огромная урна на фасаде. Считается, что раньше в ней хранились золото и драгоценные камни. Чтобы проверить, есть ли там ценности, бедуины стреляли из ружей, но золото так и не посыпалось. О стрельбе говорят небольшие дырки, видимые невооруженным глазом.
Как мавзолей может являться символом города, загадка. Это, как и дырки, был уже перебор, я даже скривился от мысли, что эту бурду хавают, да еще и добавки просят.
Наконец мы достигли Петры или, точнее, главной площади с гигантскими колоннами. Все это напоминало вход в какой-нибудь древнегреческий или римский храм, с той лишь разницей, что это барельеф, и размер его огромен.
Красиво, конечно, но вряд ли стоило ехать сюда, чтобы любоваться на это. Сделанного не воротишь, оставалось надеяться, что обратная дорога будет быстрее и приятнее, ведь возвращаться домой всегда легче. Радостные туристы начали фотографировать место путешествия Индианы Джонса своими айфонами, андроидами и мыльницами, пытаясь запечатлеть сей радостный момент и себя в нем на фоне древнего памятника архитектуры.
Послонявшись пару минут без дела, я вновь осознал, что тащиться в такую даль поглазеть на эту хрень было крайне глупо еще и потому, что мочевой пузырь давал знать о своем крайнем переполнении. И я не заметил ничего, что хотя бы отдаленно напоминало туалет. Я умолял его потерпеть, но упрямый мочевой пузырь тем временем все активнее подавал признаки крайнего недовольства. Решение созрело сразу, и было оно в нашем духе: пока практически все туристы, вволю нафотографировавшись, окружили единственного здесь верблюда и принялись делать селфи на его фоне, я быстро подошел к колоннаде, которая на добрых полметра выступала из основной скалы. Лицом к скале, спиной к туристам, стараясь все делать плавно и незаметно, я расстегнул ширинку и, повозившись пару секунд, начал тихо пускать струю, стараясь не выдать себя ни звуком, ни позой.
Закончив и почувствовав, наконец, облегчение, я отошел от колоннады и, засунув руки в карманы джинсов, направился к туристам, которые по-прежнему фотографировались.
«Ни одной нормальной телочки», – мелькнула мысль после внимательно осмотра группы, что в данный момент либо доедала купленную на входе шаурму, либо уже постила в инстаграм и в Фейсбук отснятые фото, отмахиваясь от вездесущих торговцев. С досады я пнул камешек под ногами и почувствовал чей-то пристальный взгляд. И вот тогда я увидел его!
Этот местный старик был, вероятно, бедуином. Одетый в белую хламиду, с небольшой белой бородкой, весь высохший, он сидел на маленьком раскладном стуле и курил кальян. На голове его был намотан белый тюрбан, конец которого свисал ему на
Наши взгляды встретились, и меня пробрала дрожь. Его маленькие карие глаза смотрели на меня как из снайперского прицела. Старик глядел не мигая и напоминал змею перед броском. Я же, как загипнотизированный кролик, таращился на него в попытке понять, почему этот маленький и никчемный старикашка внушает мне такой первобытный страх. Даже не страх, а скорее, ужас, парализующий и мешающий трезво оценить ситуацию.
Воздух стал вязким, выкрики туристов в нем тонули, лишаясь смыслового значения. Готов поклясться, что мне даже показалось, что стоит оглушительная тишь, и посреди этой тишины я услышал: «Ant mlaon!»
Все это продолжалось секунд тридцать, может, чуть больше. Я встряхнул головой, наваждение исчезло, звуки ворвались в уши, словно они вмиг прочистились от пробок. Старик мирно сидел и курил, его взгляд был сосредоточен на кальяне, в мою сторону не смотрел никто, туристы гомонили, общий шум разбивался на отдельные фразы, но что-то изменилось…
Глава 2. Превращение
Всю обратную дорогу этот неприятный старик не выходил у меня из головы. Дождавшись, когда вся группа расселась в трансфере, я позвал Рахима наружу, покурить перед отправлением и заодно узнать, что означают эти таинственные слова. Рахим попросил меня повторить фразу, причем лицо его меняло выражение от удивленного до испуганного.
– Ты ничего не путаешь? – вновь переспросил он, и я уже начал злиться, что меня не понимают. Ненавижу категорию людей, не въезжающих с первого раза, кому приходится повторять самые простые вещи.
– Рахим, не тупи! Я точно помню эту фразу, могу еще десять раз повторить, она и сейчас у меня в голове: ant mlaon, ant mlaon!
– Хватит, не повторяй! – чуть ли не с плачем перебил меня Рахим. – Это как приговор, это значит, что ты проклят. У нас этих слов не говорят никогда. Считай, что от тебя я их не слышал! – закончил он и полез в микроавтобус, оставив меня в некотором недоумении.
«Двадцать первый век на дворе, а этот идиот про какое-то проклятие твердит. Вот уж точно, Восток – дело тонкое», – пронеслось у меня в голове, и я также сел на свое место и захлопнул дверь. Заурчал мотор, и мы начали свой путь в отель. Большую часть дороги я проспал, так как очень устал от этой пыли, пустыни, стариков недоделанных и странно пугливых гидов.
Когда мы вернулись, уже стемнело: в Иордании быстро падает ночь, вот только солнце еще выше горизонта, а через десять минут наступает темень. Впереди маячила ночь с искрометными танцами живота, но дорога очень сильно утомила, спуститься в ресторан и зависнуть там казалось тяжелой физической работой. Наскоро поужинав, завалился на свою кровать размера king-size, даже не удосужившись одеться после душа…
Мне снился век этак четырнадцатый. Меня захватили китайцы за контрабанду пороха и, посадив в бочку, били по ней молотками. Но это был не сон, это был просто стук в дверь, стук тихий, несильный, но назойливый. Еще практически не проснувшись, я дошагал до входа: румбой как раз поднял руку, чтобы произвести очередную серию постукиваний, когда я рывком открыл дверь и попытался сфокусировать зрение. Первое, что я увидел, был поднос, на котором стоял стакан со свежевыжатым апельсиновым соком. Он покачнулся и грохнулся о пол, обдавая мое тело желтыми брызгами.