Генерал Абакумов: Нарком СМЕРШа
Шрифт:
В 1941–1942 годах было создано 27 спецлагерей, но в связи с проверкой и отправкой проверенных военнослужащих на фронт они постепенно ликвидировались (к началу 1943 года функционировало всего 7 спецлагерей). По официальным данным в 1942 году в спецлагеря поступило 177 081 бывших военнопленных и окруженцев. После проверки особыми отделами НКВД в Красную Армию было передано 150 521 человек.
Бывший окруженец Иван Сафонов, проходивший с декабря 1941 года по май 1942 года проверку в Урюпинском спецлагере НКВД № 256, оставил об этих днях в своем дневнике следующие строки:
«…14 декабря. Одна женщина сказала, что из села Погорелого приехала гражданка. По ее словам, неподалеку стоят красные части.
16 декабря. Еду в Старый Оскол. Отдел кадров Политуправления 40-й армии направил в город Урюпинск.
24 декабря. Приехал в город Урюпинск. Обмундировали. Рад, что опять ношу красноармейскую звезду.
5 января 1942 года. Подал документы в парткомиссию.
22 марта. Исключен из членов ВКП(б). Как тяжело, грустно переносить! Не знаю, что делать. Лучше бы смерть, чем исключение из членов ВКП(б), тем более в годы Отечественной войны… Я ни в чем не виноват, а переношу тяжелые минуты. На меня сейчас смотрит тот, кто не был в окружении, с недоверием. Кто бы знал, как тяжко жить, когда человек невинный попадает в группу тех, кому не доверяют… Партия, партия, как тяжко расставаться. Партия – это жизнь, радость моя. Идя по занятой врагом земле, я твердо говорил про себя: “Я – коммунист”. Коммунистическое сердце толкало быстрее идти к Красной армии на восток. И я это выполнил как коммунист. Хоть исключенный я, но осталась душа коммуниста. Не дождусь того дня, когда буду бить фашистов. Я знаю, что партия восстановит меня, и я снова буду ее членом.
26 апреля. Переживаю сильно. Зачем я попал в этот лагерь, невинно и напрасно!
12 мая. В 1:00 выехали со станции Юдино. Приехали на станцию Суслонгер Марийской АССР. В 14:00 прибыли в лагеря 31-й запасной стрелковой бригады 84-го стрелкового полка. Одна мысль: быстрее попасть на фронт. Там я бы показал свою преданность народу, партии. Фронт для меня дороже всего, ибо фронт решит мою судьбу. Весь день все немило. Как тяжело невинно оказаться вне партии, потерять звание младшего политрука. Назначили временно, до выяснения, заместителем командира взвода.
15 мая. Плохие дела с партийностью. Не могу понять, кто это дело запутал. Если меня пошлют на фронт, то я быстро буду в партии.
31 мая. Переведен в маршевую роту. Готовлюсь для отправки на фронт. Лучше смерть в бою, чем быть в тылу.
6 июня. Утро. День отъезда. Скорее бы, скорее бы! Мой лозунг и клич: “Вперед и только вперед! На запад! На разгром сволочных гитлеровцев, бешеных собак! За Родину!”»
Вскоре после начала победоносного советского наступления под Москвой командование вермахта было вынуждено искать новые методы борьбы с Красной Армией. Германскими спецслужбами была разработана операция «Цеппелин», ставка в которой делалась на массовую заброску за линию фронта разведчиков и диверсантов. Начальник VI управления Главного управления имперской безопасности, бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг [36] писал в своих мемуарах:
36
Шелленберг Вальтер (1900–1952), бригаденфюрер СС, начальник VI управления Главного управления имперской безопасности (РСХА). В Национал-социалистической рабочей партии Германии с 1923 г. С сентября 1939 г. по июнь 1941 г. возглавлял отдел Е в VI управлении гестапо, занимавшийся контрразведкой. 22 июня 1941 г. Шелленберг был назначен на
«В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей наряду с передачей текущей информации было политическое разложение населения и диверсии. Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе».
Вербовка агентов проводилась как среди военнопленных, так и среди жителей оккупированных территорий. Качество подготовки свежеиспеченных «разведчиков» и «диверсантов» было крайне низким. Подавляющее большинство агентов добровольно являлось после перехода линии фронта в советские и военные органы. Другие были обезврежены особыми отделами фронтов. О результативности работы военных контрразведчиков свидетельствует документ:
«Докладная записка
Особого отдела НКВД
Западного фронта № 70991-сч
командующему фронтом Г. К. Жукову
и члену военного совета фронта Н. А. Булгарину
О работе Особого отдела за период
с 22 июня по 28 декабря 1941 года
30 декабря 1941 года
Особым отделом НКВД Западного фронта с начала войны по 28 декабря арестовано и разоблачено 505 агентов немецкой разведки. Из них: завербованных до войны – 4, переброшенных через фронт из числа военнопленных – 380, жителей временно занятых противником районов – 76, жителей прифронтовой полосы – 43, агентуры, внедренной в штабы войсковых соединений, – 2.
По армиям это выражается в следующих цифрах:
Из проведенных следственных дел видно, что немецкая разведка в условиях военной обстановки делает упор на массовую вербовку, особенно из числа военнопленных и добровольно перешедших на сторону врага.
Германская разведка особенно интересуется московским направлением, куда забрасывается основная масса завербованной агентуры.
11 декабря О[собым] о[тделом] НКВД 16-й армии в районе линии фронта были задержаны три человека в штатских костюмах, назвавших себя:
1. Стрелец Самуил Львович – майор, бывший командир 395-го артиллерийского полка Резерва Главного командования.
2. Беспалов-Тюков – старший политрук, военком 469-го подвижного полевого госпиталя 19-й армии.
3. Артамонов – старшина 38-го стрелкового полка 31-й дивизии ополчения [37] .
На допросах все трое признались, что они в разное время сдались в плен противнику, где были завербованы и в ночь с 10 на 11 декабря переброшены в тыл Красной Армии для шпионской деятельности, получив при этом следующие зада[ния]:
37
Стрелец Самуил Львович (1902–1942), Беспалов-Тюков Иван Трофимович (1897–1942), Артамонов Георгий Адамович (1900–1942) постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 2 мая 1942 г. были приговорены по ст. 58-1 «б» УК РСФСР к высшей мере наказания.