Генерал его величества
Шрифт:
Вот тут кайзера проняло. Сначала он пару минут, пораженный, стоял около модели. Потом несколько раз обошел ее вокруг, неразборчиво восклицая что-то вроде «Дас ист фантастиш!». Потом, приседая и вытягиваясь, попытался разглядеть ее сверху и снизу.
Я терпеливо ждал.
— Генерал, я потрясен, — оторвался наконец Вилли от созерцания. — Неужели вы собираетесь строить такой корабль?
— Увы, — развел руками я, — финансовых возможностей принца Георгия, хоть и весьма значительных, в ближайшее время на постройку никак не хватит, так что мы остановились на стадии проекта.
— Как, — чуть не подпрыгнул кайзер, —
— Ну конечно, стал бы я дарить вашему величеству плод каких-то беспочвенных фантазий, — пожал плечами я. — Комплект документации в моем поезде. Там хоть и не описывается каждая заклепка, но он все-таки достаточно полон.
В течение следующего почти часа я отвечал на вопросы по «Арию-Бисмарку». Вроде экзамен прошел успешно, я не зря два дня зубрил толщину просто пояса, верхнего пояса, данные паротурбинной установки и башен главного калибра. Наконец первый приступ августейшего любопытства был удовлетворен, и донельзя воодушевленный Вильгельм пригласил меня отобедать. За столом обнаружилась интересная деталь — мне подали селедку с шампанским. То есть Вилли намекает мне, что сведения из Ливадии текут как из дырявого решета, — больше нигде не считали это моим любимым блюдом.
«Знак особого расположения», — прокомментировал Гоша, наблюдавший за ходом действа из моего мира.
«Вот именно, а тебе не стыдно, с твоей же подачи я вместо пива вынужден этой кислятиной давиться», — мысленно укорил я высочество, но раскаяния в ответ не дождался.
За обедом кайзер толкнул речь о том, что две монархические державы, оплот консервативных традиций в Европе и мире, должны теснее сотрудничать, крепить ряды и направлять колеблющихся… Я внимал, поддакивая в ключевых местах. В конце концов, Вильгельм исчерпал эту тему и свернул назад, к почти забытому под кучей новых сведений автожиру.
— Вы говорите, что он очень прост в управлении, — поинтересовался Вилли, — неужели настолько, что я, с моей… э-э-э… моей левой рукой смогу им управлять?
«Ага, — подумал я, — вот он и намек. Ну что тут теперь говорить, у нас уже давно решено и мной твердо выучено…»
— Конечно, — кивнул я. — Только мне непонятно, с чего это вы так заботитесь о сохранении статус-кво в отношении вашей руки. Она что, именно в таком виде вам дорога как память о детстве?
— Вы хотите сказать…
— Хочу. Стопроцентной гарантии дать не могу, но более чем наполовину уверен: помочь вам в моих силах. И без всяких живодерских штучек, которыми развлекались врачи, лечившие вас ребенком. Кстати, позвольте выразить восхищение вашей силой воли — лично я не выдержал и повесил бы всю эту братию, как только представилась бы хоть малейшая возможность.
Вильгельм с каким-то странным выражением лица посмотрел на меня.
— Герр Найденов, — тихо сказал он, — даю вам слово — все, что вы сейчас скажете, останется между нами. Вы делаете мне слишком ценные подарки, чтобы не требовать ничего взамен: сначала мечту, а потом надежду… Так чем мне придется расплачиваться?
— Ну господин кайзер, будем считать, что это вы от волнения такое ляпнули. Я что, похож на дурака, требовать от вас что-то? Максимум, мог бы попросить, да и то не буду, потому как вы сами уже все сказали. Только почаще вспоминайте ваши же слова о двух монархических державах, и все.
ГЛАВА 12
Из
19.12.1902
Несколько недель прошло в непрерывных походах. Сначала недолгих, на два-три дня, а затем, по мере накопления подводниками навыков управления лодкой, все более продолжительных. Побывали мы в Синопе, где удалось ночью проникнуть на внутренний рейд, произвести имитацию минной постановки и уйти незамеченными. Постоянные учебные стрельбы положительно сказались на точности торпедных атак. К сему дню по неподвижной цели мы стали попадать восьмью торпедами из десяти. Однако по судну, идущему на 10 узлах, число попаданий остается довольно низким и не превышает 30 процентов. А для уверенного поражения цели необходимо обучиться попадать хотя бы одной торпедой из двух. Возможно, есть смысл использовать стрельбу залпом, двумя торпедами практически одновременно. На ближайших учениях мы с Анатолием Ниловичем попробуем проверить мои теоретические построения.
Последний поход был довольно авантюрным. 27 ноября в Балаклаве на лодках проводилось текущее обслуживание механизмов силами младших чинов под руководством старших офицеров. Мы же с остальными офицерами прошли на «Мюрексе» через проливы и обратно, имея целью перехода рекогносцировку. Составляли кроки к предстоящему походу, определяли ориентиры. Брали на заметку характерные приметные места в точках поворотов. Залегендировали проход танкера через проливы, доставкой груза керосина на о. Лемнос. Вернувшись в Балаклаву, вскоре вышли в море к точке рандеву с «Мюрексом», который уходил в Батум за новым грузом керосина. Наконец, через двое суток выйдя к Босфору, ночью прошли проливом в Мраморное море за 5 часов, не ставя о том в известность турецкие власти. Все прошло как нельзя лучше. А сколько было опасений!
Движение судов по проливам ночью запрещено. Попутное течение скоростью до одного узла позволило держать собственную скорость в три узла, что делало перископ лодки практически незаметным на фоне слабой, мертвой зыби. Вошли в Босфор в 17:29 на аккумуляторах, на перископной глубине, поднимая перископ на короткое время перед точками поворота. Выполнив поворот и убедившись по ориентирам, что курс взят верный, убирали перископ. Лодку погрузили на 7–8 саженей во избежание случайных столкновений и находились в постоянной готовности уйти глубже. И шли так до следующей точки, напряженно прослушивая гидрофонами опасные шумы. В центральном пункте горели красные лампы электрического освещения, это способствует сохранению ночного зрения. Просветленная цейссовская оптика позволяла достаточно надежно ориентироваться в мешанине береговых огней.
Темное время суток зимой достаточно продолжительно. Воспользовавшись этим обстоятельством и войдя в Мраморное море в 22:39, мы заняли перископную глубину и, подняв трубы РДП, увеличили ход до 8 узлов, попутно заряжая аккумуляторы и стараясь преодолеть за ночь как можно большее расстояние. Из машинного отсека опять на всю лодку разносится запах печеной картошки. Вахтенные машинисты приспособились резать ее тонкими кружками и жарить на выпускных коллекторах тринклеров. Непорядок, конечно, но, сколько их ни гоняй, все равно жарят! Да бог с ними, если службу исполняют исправно.