Генерал-фельдмаршал светлейший князь М. С. Воронцов
Шрифт:
Семен Романович считал себя незаслуженно оскорбленным таким отношением, и единственным его утешением были успехи детей, мысли о воспитании которых не покидали его и в эти, непростые для него дни. В автобиографии он напишет, что, устав от гонений, хотел оставить службу, но не находил возможности покинуть Англию, так как это могло нанести вред образованию сына. С.Р. Воронцов желал поселиться в окрестностях Бата, где можно было бы найти учителя математики для окончания сыном этой науки, «столь необходимой везде, которую он изучает с охотою и которая нигде на свете так не процветает, как в Англии» [36] . И далее он продолжает «Любовь моя к сыну превозмогла мое отвращение к службе, столь несчастливой, столь несчастной для меня. И я решил пожертвовать собой, остаться на моем месте еще четыре года с целью окончить воспитание и научные занятия моего сына, служащего мне единственным утешением» [37] .
36
Автобиография графа Семена Романовича Воронцова // Русский архив. 1876. Кн. 1. С. 57.
37
Там же.
М.С. Воронцов, будучи уже четырех лет от роду прапорщиком Преображенского полка, 8 сентября 1798 г. пожалован из прапорщиков в камергеры ко двору Императора Павла Петровича. По всей вероятности, успехи С.Р. Воронцова в воспитании своих детей дошли до Санкт-Петербурга. В одном из писем граф Ф.В. Ростопчин писал: «…не знаю, дошло ли до вас, что на вас имеют виды относительно воспитания великого князя Николая Павловича, и вот еще трудное служение, ожидающее вас через 4 года или через 5 лет» [38] .
38
Рябинин Д.Д. Указ. соч. С. 313.
В том же 1798 г. по совету графа Ф.В. Ростопчина лейб-медик Рожерсон, старый друг графа С.Р. Воронцова, пишет к нему письмо, в котором советует не пускать своего юного сына на службу в Россию, хотя бы под предлогом слабого здоровья молодого человека. Через посредство князя Безбородко совет был приведен в действие, и шестнадцатилетний М.С. Воронцов был отчислен из гвардии и назначен в камергеры, минуя звание камер-юнкера, с разрешением жить при отце для занятий в посольской канцелярии [39] .
39
В приказе от 22 мая сказано: «Генерал от инфантерии граф Воронцов, по прошению его за слабостью здоровья, всемилостивейше увольняется от службы с ношением мундира, и при этом предоставляя вашему сиятельству избрать место пребывания ваше, также и то, чтобы сын и дочь ваши оставались при вас столь долго, как вы заблагорассудите». Цит. по: Рябинин Д.Д. Указ. соч. С. 317.
На следующий 1799 г. отец Михаила Семеновича получит предложение от Императора занять пост Российского канцлера. Семен Романович, отказавшись перед тем от назначения вице-канцлером, не примет и это предложение. 27 апреля 1800 г. С.Р. Воронцов просит об отставке.
Нужно подчеркнуть, что за несколько месяцев до выхода в отставку граф С.Р. Воронцов просил разрешения, чтобы его сын мог приехать в Россию на девять или десять месяцев для посещения дяди, графа А.Р. Воронцова, и личного представления Государю. Но предусмотрительный граф Ф.В. Ростопчин не доложил об этом письме, дабы оно не послужило поводом потребовать Михаила Воронцова на действительную камергерскую службу.
22 июня 1800 г. Воронцовы получают известие от Ростопчина, что Император, будучи сердит на весь камергерский корпус, назначил некоторых в судебные учреждения внутри России, а тринадцать человек отставил от службы, в их числе был и М.С. Воронцов. «Надеюсь, — пишет Ф.В. Ростопчин, — что вы примете как факт, обеспечивающий пребывание сына при вас, и что ничуть не потревожитесь за его будущность: в 16 лет люди только начинают жить, а обстоятельства так часто меняются, что молодому человеку предстоит еще много времени для службы и возможности быть полезным» [40] . Граф Ф.В. Ростопчин оказался прав: вся жизнь Михаила Семеновича будет отдана служению России на военном и государственном поприще.
40
Рябинин Д.Д. Указ. соч. С. 332.
К этому времени С.Р. Воронцов завершает основной курс домашнего обучения своего сына, в процессе которого последовательность изучения дисциплин была примерно следующей: в десять лет М.С. Воронцов переводил с английского на русский, читал по-французски; из русских авторов предпочтение отдавалось произведениям Ломоносова; в это же время добавилось изучение немецкого языка; через год начались занятия греческим, латынью. Обучение сопровождалось ежедневными прогулками на свежем воздухе и верховой ездой. М.С. Воронцов любил играть в шахматы и ходить в море на яхте.
Тогда уже М.С. Воронцов свободно говорил по-французски и по-английски, одновременно с этим С.Р. Воронцов беспокоился о русском языке; в тринадцать лет М.С. Воронцов перевел несколько трактатов Цицерона, участвовал в спектаклях, подготовленных австрийским посланником, к пятнадцати годам закончил курс математических наук.
Хотелось бы отметить, что С.Р. Воронцов, признавая высокий уровень подготовки английских преподавателей и ценя саму систему английского образования, не отправил сына обучаться ни в одну из частных привилегированных английских школ, к примеру, в Итон, где воспитывались в разное время выдающиеся политические деятели Великобритании. Вероятно, это можно объяснить несколькими причинами. Одна из них — метод физического наказания с целью развития у воспитанника понятий ответственности и дисциплины. Так, один из директоров школы встречал прибывших вопросом: «Мальчик, когда тебя пороли в последний раз?» Свободное время питомцы Итона проводили «разоряя птичьи гнезда в окрестностях и совершая иные проделки подобного рода, что сильно возмущало местных фермеров» [41] .
41
Куриев М.М. Герцог Веллингтон. М. 1995. С.12.
Кроме того, обучение в школе стоило немалых средств, а для С.Р. Воронцова, как, впрочем, и для большинства членов его канцелярии в Лондоне, проблема денежного обеспечения была весьма существенной. И все-таки, полагаю, главная причина была не в суровости нравов Итона или финансовой проблеме, а в том, что С.Р. Воронцов, сам мечтая в молодости о карьере военного, хотел, чтобы его сын связал свою жизнь с армией, тогда как в Англии, в отличие от большинства стран континентальной Европы, карьера военного отнюдь не считалась почетной.
Несмотря на то что в Итоне обучался один из выдающихся великих полководцев Великобритании Артур Уэсли, будущий герцог Веллингтон, в Итоне, или в какой-либо другой частной школе, М.С. Воронцову скорее всего внушалась бы мысль о престижности прежде всего политической карьеры, причем сам герцог высказывался довольно определенно по этому поводу: «Мы не военная нация, сама по себе служба в армии чужда нашим привычкам» [42] .
Таким образом, став членом своеобразного «Итонского братства», МС. Воронцов мог проникнуться идеей о непрестижности военной карьеры. Кроме того, в самом существовании сильного духа корпоративности в привилегированных школах, в оторванности воспитанников от семьи кроется еще одна причина нежелания С.Р. Воронцова отпускать от себя сына, который мог полностью потерять родные корни, совершенно забыть родной язык, а значит, и Родину, единственным связующим звеном с которой был С.Р. Воронцов и его друзья в Лондоне.
42
Там же. С. 13.
По этой же причине и из-за сложной внутриполитической ситуации С.Р. Воронцов не отправил сына для обучения и во Францию, к примеру, в Королевскую военную академию в городе Анжере — типичное аристократическое учебное заведение, куда поступали дворянские дети со всей Европы. В свое время там провел несколько лет Джордж Вильерс, первый герцог Бекингэм, воспитывался один из будущих премьер-министров Англии лорд Чатэм. Но думается, что и в более спокойное для Франции время С.Р. Воронцов не рискнул бы отпустить туда своего сына, так как уровень образования в академии нельзя было назвать достаточно высоким: верховая езда, фехтование, немножко грамматики, в полдень — урок математики, в конце занятий — обязательные танцы.