Генерал Кононов. Том II
Шрифт:
Немецкое ОКВ и министерство Розенберга, создав из казаков крупную военную единицу, крепко держали ее в своих руках, прочно закрыв казакам дороги к объединению с другими народами СССР и, особенно, с великорусским народом.
С целью недопущения объединения казачества и великорусского народа гитлеровцы поставили во главе пресловутого Главного Управления Казачьих Войск барда императорской России ген. П. Н. Краснова, будучи прекрасно осведомленными о том, что Краснову и бывшим советским генералам не легко найти общий язык.
Люди же из СССР, ставшие на путь борьбы против сталинской
Такое противоречие между интересами Краснова и Власова позволяло немцам сдерживать и не допускать объединение антикоммунистических сил, и по возможности использовать их в своих, немецких, интересах.
Эту преграду надо было преодолеть, и Кононов, чтобы достичь намеченной цели, бился изо всех сил.
Прежде всего, чтобы не допустить вклинения в свои ряды немецких офицеров, нужно было постоянно доказывать «большим» немцам на деле, что казаки под командованием своих офицеров более боеспособны. И Кононов это делал.
Не щадя в самых жестоких боях своей жизни, проявляя беззаветную храбрость, подставляя свою голову под пули увлекал Кононов за собой казаков, нанося противнику поражение за поражением.
И каждый казак это знал. Знал почему Батько всегда там, где наиболее ожесточенно кипит бой. Сам же он неустанно объяснял казакам, почему наша бригада должна быть лучше других во всех отношениях.
Понимание казаками своего вождя, сплоченность их около него и преданность ему, позволяли Кононову делать невозможное возможным и, в частности, заставлять немцев идти на уступки.
Кононовские полки, вопреки желанию многих немецких офицеров, продолжали оставаться под командованием своих казачьих офицеров.
Но, конечно, это было не главное. Это было только начало, семя из которого должна была вырасти Казачья армия.
Обретя верного и опытного соратника в лице Кулакова, Кононов решил познакомить его со своими офицерами и казаками. С этой целью он и прибыл к нам в сотню.
На зеленой лужайке, напротив квартиры командира нашей сотни, сотника Пащенко, разместилась вся наша сотня на обеде устроенном по-праздничному в честь приезда полковника Кулакова.
Он и Кононов, вместе с нами расположились на зеленой траве и ели с аппетитом из котелков, отдавая должное казачьей походной еде и ведя с казаками веселый разговор. Сотник Пащенко был, также как и Кулаков, терским казаком. Он в гражданскую войну был юным лихим красным командиром и ему в то время пришлось много слышать о Кулакове, как о страшном «белобандите». Вот Пащенко и начал рассказывать в каких местах ему пришлось сражаться против частей Кулакова.
«Николай Лазаревич, а ну-ка расскажите, как вы этих комсомольцев гоняли», — указывая на Пащенко, шутя сказал Кононов.
Под общий одобрительный смех Кулаков охотно рассказал о былых сражениях, шутил и дружески хлопал по плечу Пащенко. А тот соглашался, что убегать от «белобандитов» приходилось часто, но что и им давали «перцу».
«Да, было время, смутили политиканы казачество, вот и пришлось проливать братскую кровь» — сожалея сказал один из казаков.
«Правильно, сыночек! — подхватил
«Даже, которые в правительстве?» — спросил один казак.
«Даже, которые в правительстве», — подтвердил Кононов.
«Батько, а что если мы Берию поймаем, что мы с ним сделаем?» — спросил сотенный повар Иван Болдырев.
«Да мы его за ноги повесим!» — не выдержав и не ожидая ответа Кононова, вспыльчиво произнес я.
«Да, пожалуй, этого мерзавца придется повесить вместе с Еськой», — смеясь вместе со всеми, согласился Кононов.
Веселая и задушевная беседа с Кононовым и Кулаковым продолжалась долго.
Простой задушевный человек, истый казак, полковник Кулаков нам очень понравился и в последствии казаки часто вспоминали его приезд в гости к нам в сотню.
В начале августа 1944 года пришло письмо Кононову от Власова. Андрей Андреевич писал, что наступило время подумать о присоединении казачества к организованному Освободительному Движению и просил Кононова как можно скорее прибыть к нему для детального обсуждения этого вопроса.
Ген. фон Панвиц, оповещенный об этом Кононовым, доброжелательно встретил это сообщение. Провожая Кононова, он с искренним порывом сказал: «Иван Никитич, передайте Андрею Андреевичу наш общий казачий привет, скажите ему, что мы его понимаем и все наши надежды возлагаем на него!»
К этому времени ген. фон Панвиц окончательно пришел к убеждению, что отвратить надвигающуюся катастрофу может только Российское Освободительное Движение. Он неоднократно, в частных беседах с Кононовым, соглашался с убедительными доводами последнего и всегда был очень рад приходившим от Власова хорошим вестям.
10 августа Кононов, в сопровождении своего старшего адъютанта — сотника Владимира Гончарова, прибыл в Берлин.
Штаб Власова находился в предместье Берлина — Далеме. Тут же, недалеко, находились со своими службами и ближайшие сотрудники Власова — генералы Малышкин, Трухин и Жиленков.
«Вот он, герой наш! Родной мой, Иван Никитич!» — радостно воскликнул Власов и крепко обнял Кононова.
Конечно, и Власов и его сотрудники прекрасно понимали какую роль уже сыграло казачество в стихийном Освободительном Движении людей поднявшихся за свою свободу, и какую роль оно может и должно сыграть в его Организованном виде.
Естественно, что руководство Освободительного Движения очень интересовали многочисленные вооруженные казачьи части, хотя и не совсем, но все же уже сколоченные в довольно крупные и хорошо вооруженные боевые единицы. А Власов и все другие хорошо знали, каким авторитетом пользуется у казаков Кононов. Все понимали, что от Батько многое зависит, и что он много может сделать. И Кононов был встречен с исключительным вниманием. Его без конца поздравляли с победами на фронте, восхищались боевыми подвигами казаков-кононовцев.