Генерал Кутепов. Гибель Старой гвардии. 1882–1914
Шрифт:
«На этих прогулках приходилось наблюдать, с какой уверенностью подпоручик Кутепов ходил по окопам, ходам сообщений и просто по тропинкам между ними, он знал здесь каждый бугорок, каждую промоину и канавку, он чувствовал себя здесь, как в своей квартире. Два раза по приглашению А. П. я участвовал в его ночных экспедициях, предпринятых для разведки производимых японцами работ. Как правило, в ночь, предшествовавшую такой разведке целой командой, А. П. производил таковую сам с одним или двумя своих охотников, тщательно подготовляя успех действий команды и часто рискуя собой лично, он старался довести до минимума риск в действиях своих подчиненных. Все его ночные разведки – а они происходили чуть ли не 2–3 раза в неделю, – носили отпечаток тщательной подготовки, продуманности, почему и потери всегда были очень незначительны.
К сожалению, это последнее обстоятельство имело для подпоручика Кутепова неблагоприятные последствия – Русско-японскую войну он окончил, имея лишь орден Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, а его сверстник и конкурент – начальник охотничьей команды 86-го пехотного Вильмандстрандского полка подпоручик Сиринц имел Георгиевский
210
Там же.
За боевые отличия в боях с японцами с 5 (18) октября 1904 года по 1 (14) февраля 1905 года подпоручик Кутепов приказом войскам 1-й Маньчжурской армии от 14 (27) июля 1905 года за № 590 был награжден орденом Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» [211] .
На фронте в Маньчжурии Александр Кутепов особенно сдружился с подпоручиком Максимом Леви. Они вместе учились в юнкерском училище, по одной дороге ездили на каникулы, но боевая обстановка их особенно сблизила. В дни затишья друзья устраивали для своих товарищей шуточные «балы». Варили пельмени, жарили пирожки, приглашали полковую музыку и танцевали друг с другом. Вечерами друзья говорили о своих семьях и мечтали. Но дружба эта внезапно трагически оборвалась – Максим Леви был убит пулей в висок в самом начале Мукденского сражения. В полевой книжке командира 85-го Выборгского полка генерал-майора Зайончковского находим запись: «1905 г. 20 дня февраля Генералу Данилову. Доношу, что кроме показанных, убит командующий 8 ротой подпоручик Максим Эдуардович Леви… Вчера Зя и 4я рота были пущены в атаку под перекрестным огнем с трех сторон и погибли на протяжении первых 50–100 шагов» [212] . Далее читаем, что приблизительные потери полка в том бою составили 29 офицеров и 600 нижних чинов. В строю осталось около 1690 человек, а в 3-й и 4-й ротах – по 20 человек. Полк потерял более четверти личного состава [213] .
211
РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 4.
212
РГВИА. Ф. 487. Оп. 612. Л. 123.
213
Там же.
Погода была неблагоприятной, «выпал сильный снег, – сообщали газеты, – утром 15-го февраля температура стояла 29 градусов ниже нуля» [214] .
Напряженность боев и огромные кровавые потери, ответственность за все происходящее привели командира полка к подавленному состоянию, если не сказать больше… На это, на наш взгляд, указывает следующая запись в его полевой книжке: «Коменданту этапа Фушунг 1905 17 дня февраля 9 час. 30 мин. Прошу не отказать отправить срочно следующую телеграмму: Дадзяпу Начальнику штаба 1-го армейского корпуса. На должность начальника штаба тыла обороны согласен. Командовать полком может достойный во всех отношениях командир 2-ого батальона подполковник Селиванов» [215] . Произведенный в генерал-майоры, А. М. Зайончковский ожидал перевода с должности командира пехотного полка на более высокую. Но почему во время тяжелых сражений, в трудное для армии время, боевой генерал ищет штабную, тыловую службу? Однако тыловую должность он так и не получил. 9.03.1905 генерал-майор Зайончковский был назначен командиром 2-й бригады 3-й Сибирской пехотной дивизии…
214
Правительственный вестник. 1905. 18 февраля. № 39.
215
РГВИА. Ф. 487. Оп. 612. Л. 103.
Первый бой начавшегося Мукденского сражения оказался для подпоручика Максима Леви первым и последним.
Узнав о смерти фронтового друга, Александр Кутепов стал писать его матери. Написал о том, что, узнав о смерти Максима, он не хотел этому верить: «Я тогда пережил знакомое мне чувство. Оно было у меня, когда я неожиданно, еще гимназистом, узнал о смерти матери» [216] .
После войны Александр Кутепов приехал к матери боевого товарища, познакомился с ней, сказал, что всех родных Максима давно знает со слов своего друга и считает их себе близкими. Подробно рассказывал о его фронтовой жизни, понимая, что каждая мелочь дорога для сердца матери. Передал ей горсть маньчжурской земли с могилы сына.
216
Критский М. А. Указ. соч. С. 17.
Он помнил о матери своего убитого товарища и посылал ей письма. Первое письмо помечено – «Сторожевая сопка» – февраль 1905 года, а последнее – «Париж», 23 января 1930 года.
Об этом сентиментальном чувстве – памяти об убитом юноше-сослуживце Александр Павлович не распространялся. «Лишь однажды в Париже, когда ему самому взяться за перо был полный недосуг, он обмолвился: «Пожалуйста, ответьте на это письмо. Посердечнее… Старушке одной… Я ее давно знаю, и она почему-то меня очень любит, даже Шуриком называет» [217] .
217
Там же.
В период Мукденского оборонительного сражения подпоручик Кутепов отличился в деле у деревни Кудязя с 14 (27) по 25 февраля (10 марта) 1905 года. 14 (27) февраля 1905 года он участвовал в боях авангарда отряда генерал-майора Данилова между деревнями Кудязя и Хойкайхэза, а 19 февраля (4 марта) на той же позиции в отражении ночных атак японцев. За это приказом Главнокомандующего всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, действовавшими против Японии, от 5 (18) мая № 698 подпоручик Кутепов был награжден орденом Святого Станислава III степени с мечами и бантом [218] .
218
РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 4.
Генерал Данилов был опытным командиром. Понимая, отчего зависит успех в бою, он требовал от офицеров быть ближе к нижним чинам, больше общаться с ними, знать их нужды, отмечая, что японские офицеры и солдаты составляют одну семью и хорошо знают друг друга. Такая установка помогала молодым офицерам, среди которых был и подпоручик Кутепов, с первых дней службы правильно выстроить отношения с подчиненными [219] .
Отряд генерала Данилова находился на левом фланге общего расположения русских войск под Мукденом. Наиболее тяжелые бои проходили на правом фланге, где несколько раз переходила в контратаки 2-я русская армия под командованием генерала А. Каульбарса. А во время отступления русских войск из Мукдена в арьергардном бою отличился подполковник Лавр Георгиевич Корнилов. Под его руководством 17 рот из 3 стрелковых полков не только сумели сохранить порядок, но и присоединили к себе стихийно отступавшие команды. Арьергардный бой шел без всякого руководства высшего начальства. Четыре часа отряд подполковника Корнилова сдерживал натиск японцев, а затем отошел на мандаринскую дорогу, по которой отходила вся русская армия. На мандаринской дороге, дороге большого отступления, судьба свела людей, сыгравших огромную роль в годы Первой мировой и Гражданской войн. Горечь поражения разделили Михаил Васильевич Алексеев, Лавр Георгиевич Корнилов, Антон Иванович Деникин, Сергей Леонидович Марков. Вместе с ними на мандаринской дороге был и подпоручик Кутепов.
219
Уже после войны один из сослуживцев генерала Данилова писал: «Генерал Данилов иногда приезжал в батальон и любил поговорить со стрелками. Я очень оценивал то, что он настаивал, чтобы офицеры чаще беседовали со стрелками. Я как будто и сейчас слышу его голос и вижу его жест правой, раненной на войне рукой: «Господа офицеры, я просил разговаривать со стрелками».//Егоров А. Ю. (составитель). Гвардейские стрелки. История гвардейской стрелковой дивизии: сборник материалов. СПб.: Береста, 2005. С. 126.
Вторую половину февраля он провел в тяжелых боях, днем – отражение атак на позициях, ночью – дерзкие вылазки, стычки с японцами. О боях, в которых подпоручик Кутепов тогда принимал участие, говорят сухие строчки его послужного списка:
«19 февраля. В отражении войсками генерал-майора Данилова атак на их позиции у д.д. Кудяза и Сыдязя ночью.
В бою на позициях генерал-майора Данилова, ночные поиски охотников у д. Кудяза.
В отходе войск генерал-майора Данилова к позициям на р. Хунхе в ночь на 24 февраля и 24 февраля.
В арьергардных делах с отрядом генерал-майора Ренненкампфа и генерал-майора Данилова в форсированном марше к д. Пухе» [220] .
Через много лет после Русско-японской войны, известный соратникам своим бесстрашием в бою, генерал Кутепов рассказал о случае, когда он сам испытал страх: «Я имел под своей командой разведчиков Выборгского полка и в бою под Фучуном находился на левом фланге сибирских стрелков и, отбросив их от перевала на 800–900 шагов, я, чтобы занять прежнее положение, должен был с людьми взбираться на холм с довольно крутыми склонами. Приближаясь к нему и проходя, таким образом, полосою, по которой отступил отогнанный противник, я обратил внимание на медаль на груди убитого японца. Устроив людей на холме и сделав перевязку раненному в голову своему солдату, я спустился к убитому и рассмотрел медаль, оказавшуюся полученной за Китайский поход. Возвращаюсь на холм. Подошвы на моих сапогах от травы сделались скользкими, и я несколько раз скатывался вниз. Японцы заметили меня, открыли огонь, и пули стали ложиться около меня со всех сторон… Вспомнилась мне рана, которую я только что перевязал, и страх обуял меня до потери сознания, до обморочного состояния… И я уже не помню, как добрался до места. Пришел в себя, когда мне дали воды» [221] .
220
РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. Д. 44501. Послужной список 378–865. Л. 13 об.
221
Критский М. А. Указ. соч. С. 25.