Генерал Кутепов
Шрифт:
Обследование казней произведено только по городу Армавиру и семи станицам отдела.
В городе Армавире первым был убит большевиками командир 18-го Кубанского пластунского батальона. Изрубленный труп убитого лежал шесть дней на улице, собаки рвали его на части; казнь эта совершилась в начале февраля 1918 года. Спустя два месяца были казнены 12 офицеров без суда и следствия толпою солдат, арестованные большевистскою властью за контрреволюционность; 79 офицеров, арестованных вместе с первыми 12, были следственною комиссиею переданы в распоряжение командира советского саперного батальона и пропали без вести, нет сомнения, что они казнены во время похода. В числе двенадцати казнены генерал Коструков, полковник Давыдов, сотник Шевченко и три женщины из женского ударного батальона. В апреле месяце в Армавир прибыли 38 офицеров грузин из Москвы с оружием и несколькими сотнями тысяч рублей. При них было разрешение на проезд с оружием в Грузию, выданное Московскими комиссарами. Несмотря на это армавирскими большевиками все офицеры были расстреляны.
В июле 1918 года Армавир был взят дивизией генерала Покровского, войска были встречены армянским населением
Толпа вооруженных красноармейцев окружила дом Персидского Консульского агентства, над которым развевался национальный флаг; толпа потребовала консула, последний, одевшись в форменный мундир, вышел на крыльцо. Едва он появился, как красноармейцы стащили его со ступенек и зарубили шашками. Изрубив консульского агента Ибдала Бека, красные ворвались во двор, где искали приюта и защиты 310 персидских подданных. Всех их расстреляли там же из пулеметов. Из числа армавирских жителей были казнены бывший атаман отдела Ткачев и учительница; их вывели в поле, заставили вырыть себе могилу, и в ней обоих закололи штыками, засыпав полуживых землею. Ужасы армавирских казней довели многих женщин до полного умопомешательства.
В станице Чамлыкской казни казаков начались 5 июня 1918 года, длились несколько дней. 5 числа после неудачного выступления измученного казачества нескольких станиц против большевистских властей, большая часть казаков, принимавших участие в этом выступлении, ушла в горы, и меньшая вернулась в станицу. Следом за отступившими казаками в станицу Чамлыкскую вошел красноармейский отряд, приступивший к розыскам и арестам казаков. Арестованных предавали казни без суда. Первую группу казаков перед закатом солнца большевики вывели на площадь у станичной церкви, выстроили они 38 молодых и старых казаков в две шеренги спина к спине, разомкнули их ряды, и сами выстроились двумя шеренгами по 35 человек против обреченных на казнь; по команде командира отряда комиссара Виктора Кропачева большевики бросились с криками "ура" колоть штыками казаков. Когда уже все жертвы оказались лежащими на земле, казалось, были все без признаков жизни, то палачи пошли за телегами, чтобы отвезти тела за станицу. Пока большевики уходили, двое израненных казаков Карачинцев с 22 ранами и Мосолов с 9 ранами успели отползти от покрытого кровью места казни и подозвали своих казаков, которые унесли спасшихся в станицу. Оба казака выздоровели; Карачинцев давал показание, Мосолов сражается у Царицына с большевиками. Спасся еще от неминуемой смерти казак Мартов, его схватили большевики в поле, и там избили прикладами и искололи штыками; один из красных ударил штыком лежавшего Нартова в лопатку, штык защемило так, что, поднимая ружье, поднял он и тело Нартова, чтобы высвободить штык, красноармеец ногой ударил в спину заколотого. Выжил Нартов, сутки пролежав в поле, и на утро самостоятельно дополз до своих огородов. 12 июня партию казаков в 16 человек привели к кладбищенской ограде, за оградою была вырыта для них могила; выстроили казаков, предварительно раздев их до рубашки и перекололи всех штыками, штыками же как вилами перебрасывали тела в могилу через ограду; были между брошенными и живые казаки, зарыли их землею заживо. Зарывали казненных казаки, которых выгоняли на работу оружием. Когда зарывали изрубленного шашками казака Седенко, он застонал и стал просить напиться, ему большевики предложили попить крови из свежих ран зарубленных с ним станичников. Всего казнено в Чамлыкской 183 казака, из них 71 казак подверглись особым истязаниям: им отрезали нос, уши, рубили ноги, руки. Трупы казненных по несколько дней оставались не зарытыми, свиньи и собаки растаскивали по полям казачье тело.
В хуторе Хлебодаровском неизвестно за что был казнен учитель начальной школы Петров, зарубили его в поле шашками.
В станице Ереминской 5 июня было арестовано 12 казаков; большевики вывели их в поле, дали по ним три залпа и ушли. Среди упавших оказались пять казаков живых, один из них Карташов имел силы переползти в пшеничное поле, вскоре к месту казни пришли большевики с железными лопатами и ими добивали еще живых казаков; свидетелю слышны были стоны добиваемых и треск раздробляемых черепов. На следующий день раненого Карташова нашли свои и отнесли скрытно домой. Большевики как узнали, что Карташев спасся, пришли к нему и хотели доколоть, но затем ограничились тем, что запретили фельдшеру под страхом смерти перевязывать раны казаку.
В станице Лабинской расстрел казаков начался 7 июня; расстреляли ни в чем не повинных 50 казаков без суда и расследования. Расстреляли молодого офицера Пахомова и сестру его; когда мать пошла в станичное правление разыскать трупы убитых, ей ответили сначала грубостью, а затем застрелили и ее за то, что рыдала по сыну и дочери. В тот же день на глазах жены и дочери был убит бывший станичный атаман Алименьев; ударом шашки красноармеец снес черепную крышу, мозги выпали и разбились на куски
8 июня был убит офицер Пулин. На просьбу отца и матери дать тело похоронить, ответ был тот же, что и Пахомовым. В то же утро был исколот штыками на улице казак Ефремов, умирающего нашли родственники; они взяли его домой. Вечером узнавшие о том большевики ворвались в дом и закололи страдальца штыком в горло.
Руководил арестами и казнями горбатый злобный комиссар Данильян.
В станице Вознесенской первые расстрелы казаков Хахаля и Рамахы имели место еще в феврале месяце, с этого времени казаки жили под постоянною угрозою смерти, на всякую казачью просьбу у командира большевистского отряда был один ответ: "Видишь, вот винтовка, она тебе и Бог, и царь, и милость". На митингах то и дело слышалось: устроить казакам Варфоломеевскую ночь, вырезать их до люльки, то есть до колыбельного возраста. До сентября, однако, больше казней не было. В конце этого месяца, когда большевикам пришлось уходить из станицы, угрозы стали осуществляться; в течение двух дней казнили 40 казаков стариков, молодые успели уйти партизанами в горы. Казнили казаков по одиночке, казнили партиями, кого расстреливали, кого штыками закалывали, кого шашками изрубливали. Местом казни был выгон станичный, там у вырытых могил ставили обречённых на смерть и красноармейцы рубили им головы, сбрасывая тела в могилу. Падали в могилу живые казаки, их засыпали землею вместе с трупами. Казнили в поле у дороги старика священника отца Алексея Тевлева, убил его из пулемета большевик Сахно, а товарищ палач красноармеец по прозвищу Дурнопьян разбил прикладом упавшему пастырю висок. Тело бросили, не зарыли, три дня оно лежало в одной сорочке на поле у дороги, собаки выгрызли уже бок, когда, по настоянию вознесенских женщин, бросили большевики тело убитого отца Алексея в общую могилу казненных. Казня священника большевики говорили: "Ты нам глаза конским хвостом замазывал, теперь мы прозрели, увидели обман, будешь казнен, не надо нам попов". Отец Алексей молча стоял перед палачами своими и только перекрестился, когда навели пулемет на него. Перед тем, чтобы зарыть тело казненного священника большевик какой-то конный пробовал истоптать его конскими копытами, да конь не шел на труп или же перепрыгивал его.
Убиты еще были в погребе арестованные офицер Числов из револьвера и казак Малинкин ружейными прикладами. Тело офицера вывезли за станицу и бросили в навозную кучу; туда же скоро привезли три туши палых лошадей и бросили рядом с телом офицера. Свиньи и собаки изорвали и лошадей и тело офицера.
В станице Упорной казни казаков длились с 7 июня до конца месяца. Убивали казаков на улицах, в домах по одиночке, выводили партиями на кладбище, казнили там у вырытых могил, убивали в коридоре подвала станичного правления, всаживали казаку по три штыка в бок и, вынося трепещущее тело на площадь, где собравшиеся толпы большевиков и большевичек кричали "ура" и рукоплескали зверству. Всего казнено в Упорной казаков 113.
В станице Каладжинской казни начались с первого дня властвования большевиков, комиссарами здесь были военный бродяга Шуткин, валявшийся до этого больше пьяным по навозным кучам и гражданский босяк Клименко. Они арестовали до 40 казаков более видных и тех, с кем у местных большевиков были личные счеты; 26 человек освободили, а 14 казнили. Их выводили из станичного подвала по одиночке, командовали: "раздевайся", "разувайся", "нагнись", и после двумя, тремя ударами шашки рубили склоненную казацкую голову. Казненных сбрасывали прямо в овраг за станицей. Следующие казни были 7 июня, казнили казаков в числе 31 на краю оврага шашками, в овраг сбрасывали трупы и едва засыпали навозом, так что потом казачьи кости, растащенные собаками находили в разных концах станицы. Тогда же связанного казака Кретова привязали за ноги длинною веревкою к телеге и погнали лошадь вскачь по всей станице. Несясь по улице, сидевший в телеге большевик, кричал: "Сторонись, казак скачет, дай дорогу". Избитого, изуродованного, окровавленного казака Кретова дотащили так до церковной площади и здесь казнили: один из красноармейцев воткнул казненному шашку в рот и, ворочая ей из стороны в сторону, приговаривал: "Вот тебе казачество".
В станице Засовской 5 июня было большевиками арестовано 130 казаков; 30 казаков были заключены в подвалах станичного правления и 100 в местной школе. Прибывший большевистский отряд из станицы Владимирской стал вывозить арестованных из подвала и изрубливал их шашками; зарублены были тут казачьи офицеры Балыкин и Скрыльников. С остальными заключенными в школе поступили несколько иначе: казаков выводили по одиночке на площадь и спрашивали собравшуюся толпу: "казнить" или "оправдать", что громче раздастся, то и приводилось в исполнение; оправданных была четвертая часть. Казнимых раздевали до сорочки и тогда казака принимались рубить шашками, рубили по всему телу, кровь струилась ручьем. С утра до вечера трупы грудами лежали на площади неубранными, только к ночи были вырыты могилы на кладбище казаками, выгнанными на работу красноармейскими штыками. Тела свозились на телегах к могилам, сбрасывались в могилу с трупами и живые казаки. Некоторые казаки доезжали до кладбища, сидя, они просили дать умереть дома; их прикладами или так же, как остальных, сбрасывали в могилы и зарывали заживо. Особенно долго выбивались из-под засыпавшей их земли казаки Мартынов и Синельников, последний все просил, чтобы перевернули его лицом вверх. Привезенный на телеге казак Емельянов, весь изрубленный, подполз к ведру рывших могилу, выпил воды, обмыл лицо и стал вытираться бешметом; заметил это красный и приколол штыком Емельянова. Всего казнено 104 казака. Во время коротких перерывов казни красные палачи заходили в станичное правление, брали приготовленную для них пищу обагренными кровью руками и ели мясо и хлеб, смоченные стекавшей с их рук невинной, казачьей кровью.