Генерал Маргелов
Шрифт:
Но случилось это намного раньше установленного наверху срока — 15 апреля 1950 года.
37-й гвардейский воздушно-десантный корпус на тот момент находился в Приамурье. Время всё ещё было послевоенное, а значит, всё те же трудности: обустройство на пустом месте. Строили же, как правило, силами частей корпуса в суровых условиях амурских морозов. А людей нужно было не просто разместить, но и укрыть, а ещё и обогреть. При этом не снимались задачи и с боевой подготовки. Парашютные прыжки, тактические учения, стрельбы, освоение техники — осталось всё.
Кроме
Оно и понятно, Дмитрий Данилович Лелюшенко был дважды Героем Советского Союза, с 1918-го до 1933-го служил исключительно в кавалерии, в том числе в 1-й Конной армии Будённого. Затем стал танковым командиром. В годы войны командовал армиями, в том числе и гвардейской танковой. Словом, власти ему было не занимать.
Вот и получалось, что комкор Маргелов буквально разрывался на части, выполняя не только свои прямые обязанности, но и проявляя удивительное дипломатическое искусство с целью ослабления напряжённой обстановки, исходящей от армейского руководства.
Жил Василий Филиппович скромно и здесь, занимая половину одноэтажного барачного типа строения напротив штаба корпуса. Всё отличие комкора заключалось в двухметровом дощатом заборе, которым оно было обнесено.
Кабинет генерала также не отличался изысканностью: «Кабинет полуосвещён, горит настольная лампа и одна лампочка под потолком. В довольно просторном кабинете два канцелярских стола, поставленных Т-образно, десятка полтора простых стульев по стенкам. В углу металлический сейф, на нём два шлакоблочных кирпича, по видимому, строительные образцы. Портрет Сталина в рамке. Скромное убранство кабинета говорило о том, что хозяин его не очень-то долго засиживается здесь и равнодушен к излишним украшательствам».
Именно таким увидел кабинет Маргелова Алексей Васильевич Кукушкин, назначенный после окончания Военной академии им. Фрунзе в штаб 37-го корпуса.
А вот перед ним и сам хозяин кабинета: «Посреди кабинета стоял генерал в гимнастёрке со звездой Героя, синих шароварах с лампасами и унтах. Стройная, ладная атлетическая фигура, подпоясанная генеральским ремнём без портупеи. Приятное, если не сказать красивое, лицо славянского типа несколько портил шрам на щеке. Твёрдо сжатые губы и характерные складки указывали на решительный характер и волю».
Алексей Васильевич честно признаётся: «он мне понравился».
«Я чётко доложил, что прибыл для прохождения службы в штаб корпуса.
— Ты, академик, по-честному скажи мне — с желанием прибыл к нам или нет? — хриплым голосом спросил комкор.
— По правде, товарищ генерал, без всякого желания!
— Григорий Павлович, — обратился он к подполковнику в авиационной форме, сидевшему у приставного
Он нервно ходил по кабинету, торопливо затягивался папиросой и продолжал громко ругаться, не выбирая выражений.
Обозлённый таким поворотом разговора, к тому же с утра голодный, я резко прервав его, сказал:
— Товарищ генерал! Что Вы ругаетесь? Вы спросили меня, я Вам честно ответил. Но я Вам докладываю, что раз прибыл в корпус, значит, и работать буду добросовестно.
— Спасибо! Уважил… — насмешливо проговорил комкор и тут же задал мне в лоб другой, не менее провокационный вопрос:
— Скажи по-честному, водку пьёшь?
— Пью, товарищ генерал!
— Ну, вот, такую мать! Всех пьяниц к нам в корпус присылают. У нас своих выпивох, как цыган на ярмарке!
— Товарищ генерал! Выпиваю не часто, лишь по случаю и умеренно, — пытался оправдаться я.
— Пить не надо вообще и даже умеренно.
И, слегка улыбнувшись в сторону Панькова, добавил:
— Ну, разве что в праздники, да и то революционные… А прыгать будешь?
— Раз приехал в воздушно-десантный корпус, значит, и прыгать буду, — ответил я.
— Это уже лучше, — выдохнув струю дыма, сказал генерал.
— Теперь слушай, что надо знать десантнику, чтобы освоить прыжок с парашютом. Во-первых, научиться укладывать его. Хорошо уложишь — на 50 процентов жив! Во-вторых, правильно отделиться от самолёта. Рот раскроешь — весь завтрак через задницу вылетит. Если отделишься коровой, обязательно что-нибудь да запутается, а если всё сделаешь правильно, на 50 процентов жив будешь!
Комкор ходил по кабинету и, рубя рукой воздух, продолжал:
— Я вот по-честному тебе, академик, скажу. Сам по два раза обе ноги ломал. Но вот теперь освоил и ничего… хожу. […].
Так с благословления Василия Филипповича в тот памятный вечер началась моя десантная служба продолжительностью в тридцать четыре года», — вспоминает A.B. Кукушкин.
«Волевой, честный, инициативный, исключительно трудолюбивый и дисциплинированный командир, — будет подчёркнуто в очередной аттестации на В. Ф. Маргелова. — Иногда бывает вспыльчив. В отдельных случаях не продумывает вопросы до конца. Физически здоров. В морально-политическом отношении устойчив. Пользуется достаточным авторитетом.
Партии Ленина — Сталина и Социалистической Родине предан.
Вывод: Корпус боеготовен к выполнению боевых задач».
Кто знает, каких физических и моральных сил это стоило Василию Филипповичу!
За период обучения 1950/1951 год его корпус получил посредственную оценку. За период обучения 1951/1952 год войска корпуса удостоились оценок: 13-я воздушно-десантная дивизия — удовлетворительно, 98-я воздушно-десантная дивизия — хорошо, 99-я воздушно-десантная дивизия — удовлетворительно.