Генерал в Белом доме

Иванов Роберт Федорович

В США написано огромное количество работ о корейской войне. Историки самых различных школ и направлений и сегодня оживленно комментируют вопросы о том, как началась война в Корее, кто несет за нее ответственность, кто первым открыл огонь на демаркационной линии между двумя корейскими государствами.

Бесспорным историческим фактом является то, что советские войска, выполнив свою освободительную миссию, были выведены с территории КНДР. К 1 января 1949 г. последние советские солдаты покинули территорию Корейского полуострова. США отказались последовать примеру СССР и продолжали форсированно наращивать свою военную мощь в этом районе. Важной вехой на пути милитаризации Южной Кореи стало корейско-американское военное соглашение, заключенное в августе 1948 г.

Если бы вслед за советскими из Кореи были выведены и

американские войска, вряд ли произошла бы война, столь резко нарушившая военно-политическую стабильность в мировом масштабе.

В первые же дни войны в Корее США оккупировали Тайвань, усилили свои гарнизоны на Филиппинах, увеличили военную помощь Франции для ведения «грязной войны» во Вьетнаме. Они же взяли на себя основную тяжесть ведения корейской войны.

Все это свидетельствовало о том, что «холодная война» переросла в открытый вооруженный конфликт с четко обозначившейся тенденцией к перерастанию в мировую катастрофу. Характерно, что, создавая опасный прецедент, президент Трумэн даже не информировал конгресс США о вступлении страны в войну!

Наиболее дальновидные американские политические деятели понимали катастрофическую опасность подобных прецедентов. Уже упоминавшийся мною сенатор Ванденберг еще 11 сентября 1944 г. в письме к Джону Фостеру Даллесу подчеркивал важное значение консультаций президента с конгрессом накануне объявления страны в состоянии войны [531] . В телеграмме на имя Даллеса от 2 мая 1949 г. Ванденберг вновь обращал внимание на то, что в подобной ситуации «президенту необходимо настоятельно посоветовать обратиться к конгрессу для срочной консультации» [532] .

531

DP. Box 3 of 15.

532

Ibid., Box 10 of 15.

К моменту начала избирательной кампании США в Корее зашли в тупик, из которого, казалось, не было выхода. Военное решение проблемы было уже невозможно. Для политического же ее решения, очевидно, была необходима смена американского руководства на высшем уровне.

Уже в первой речи в Абилине 4 июня 1952 г., начиная свою избирательную кампанию, Эйзенхауэр говорил, что «политическое здоровье (нации. – Р. И.) будет находиться под угрозой, если какая-либо партия с помощью каких бы то ни было средств навсегда или на слишком продолжительное время узурпирует власть» [533] . Эйзенхауэр имел в виду в первую очередь внешнеполитические ошибки администрации Трумэна.

533

ГАРФ. Ф. 4459, On. 27/1. Д. 13 918—13 921.

События в Корее были одним из самых убедительных свидетельств недальновидного внешнеполитического курса руководителей США. 6 июня 1952 г., отвечая на вопросы о внешней политике США, Эйзенхауэр сказал:

«Самым большим недостатком американской внешней политики является то, что ее вообще не существует» [534] .

Это заявление было гиперболой. США имели, конечно, свой внешнеполитический курс, но их внешняя политика не давала тех результатов, на которые рассчитывали ее теоретики и практики. С этой точки зрения Эйзенхауэр был прав, критикуя внешнюю политику демократов.

534

Там же.

К началу избирательной кампании Айк пришел с убеждением, что необходимо искать выход из военного и политического тупика в Корее. Но это заключение он сделал только после того, как были испробованы и не дали результатов все попытки решения корейской проблемы силой оружия. На раннем этапе войны в Корее генерал был убежденным сторонником использования любых военных средств для достижения победы. Выступая 20 июня 1950 г. на пресс-конференции в Сан-Франциско, он заявлял, что, если этого потребуют обстоятельства, американские

вооруженные силы должны действовать против корейской Народной армии и севернее 38-й параллели. Отвечая на вопрос о возможности применения в корейской войне атомной бомбы, Эйзенхауэр сказал, что если американские военачальники сочтут необходимым использовать ее против стратегических объектов, не уничтожая при этом большого числа людей, то представляется допустимым применение и такого оружия.

По сообщению агентства Юнайтед Пресс из Вашингтона от 11 марта 1951 г., генерал, выступая на закрытом заседании сенатских комиссий по иностранным делам и по делам вооруженных сил, с оговоркой, что речь идет об оборонительной войне, все же категорически заявил: «Если я буду считать, что выгода на моей стороне, я немедленно применю ее… (атомную бомбу. – Р. И.)» [535] .

Приведенные выступления свидетельствовали о воинственных устремлениях республиканского кандидата в президенты. Но приходилось считаться и с реальным положением дел. В своих предвыборных выступлениях Эйзенхауэр все чаще вынужден был возвращаться к вопросу о необходимости переговоров для поиска путей выхода из корейского тупика.

535

Литературная газета, 1952, 18 октября.

7 июня 1952 г., отвечая на вопрос, считает ли он целесообразной встречу со Сталиным для мирного урегулирования конфликта в Корее, кандидат в президенты ответил, что не уверен в правильности такого пути разрешения проблемы. Если бы он считал, что такая встреча полезна, то поехал бы в любое место и сделал бы все, чтобы обеспечить мир и безопасность.

В своей фундаментальной работе «Дипломатия» Генри Киссинджер писал: «…В декабре 1952 года Сталин объявил, что готов встретиться с новоизбранным президентом Дуайтом Д. Эйзенхауэром. С предложением о подобной встрече в верхах он никогда не обращался ни к Рузвельту, ни к Трумэну или к Черчиллю, каждого из которых Сталин своими маневрами заставлял сделать первый шаг» [536] .

536

Киссинджер Г. Указ. соч., с. 450.

Советско-американское противоборство составляло основу мировой политики, и понятно почему в ходе своей избирательной кампании Эйзенхауэр уделял этой проблеме первостепенное внимание.

Роль Сталина в решении всех вопросов в Советском Союзе, в том числе и внешнеполитических, была огромна. И естественно, что, когда в ходе избирательной кампании 1952 г. Эйзенхауэр коснулся в своих выступлениях проблемы его возможной встречи с советским руководителем, это не могло не вызвать комментариев со стороны советского посольства в США и Министерства иностранных дел СССР. По поводу соответствующих заявлений Эйзенхауэра, сделанных в июне и в ноябре 1952 г., сотрудник отдела США МИД СССР В. Базыкин писал Я. А. Малику: «Учитывая, что эти заявления Эйзенхауэра были сделаны им в период избирательной кампании с целью расположить к себе избирателей, и принимая во внимание, что Эйзенхауэр подверг в них сомнению целесообразность встречи с товарищем Сталиным, по мнению Отдела США, нам не следует ничего предпринимать до тех пор, пока не станет ясно, как поведет себя Эйзенхауэр в этом вопросе после того, как его избрали президентом» [537] .

537

АВП РФ. Ф. 0129. On. 36. П. 256. Д. 18. Л. 3.

Очевидно в Москве посчитали, что новый президент США вел себя плохо и, насколько можно судить по архивным документам МИД СССР, каких-либо практических попыток к организации советско-американской встречи на высшем уровне с советской стороны не последовало вплоть до 1959 г., когда состоялся визит Н. С. Хрущева в США.

В разгар избирательной кампании 1952 г. в США в Советском Союзе произошло крупное событие – в октябре 1952 г. состоялся XIX съезд партии. В этом же месяце была опубликована работа И. Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР».