Генерал Юденич
Шрифт:
Мимо проскакали курды. Они шли брать батарею. Иные соскакивали у трупов казаков и обирали их. Громадный курд увидел Артифексова, бившегося под лошадью, соскочил с коня и с ружьём в руках бросился на офицера. Он ударил Артифексова по голове прикладом, торчком. Мохнатая кубанская шапка предохранила голову и был только тяжёлый удар, вызвавший минутное помутнение в голове. Артифексов схватил курда одною рукою за руку, другою за ногу и повалил его, зажав ему голову под мышкой правой руки, а левой рукой старался достать револьвер, бывший под лошадью. Курд зубами впился в бок Артифексова, но тому удалось достать револьвер и он, выстрелом в курда, освободился от него.
Мутилось в голове, как в тумане, увидал Артифексов волгских казаков, скакавших мимо.
— Братцы, — крикнул он, — помогите выбраться!
Казак по фамилии Высококобылка остановился.
— Стой, ребята, пулемётчиков офицер ранен.
— Я не ранен, я только не могу встать...
Высококобылка закричал что-то и стал часто стрелять по наседавшим курдам. Другой казак, Кабальников, тоже что- то кричал Артифексову. Артифексов рванулся ещё раз и выкарабкался из-под лошади. Но сейчас же на него налетели трое конных курдов. Одного убил Артифексов, другого — кто-то из казаков, третий поскакал назад.
— Ваше благородие, бегите сюды! — крикнул Артифексову Высококобылка.
Казаки из-за больших камней русла не могли подъехать к офицеру.
Артифексов подошёл к ним. Они стали по сторонам его, он вставил одну ногу в стремя одному, другую — другому и, обнимая их, поскакал между ними по дороге. Но дальше Шла узкая тропинка. По ней можно было скакать только одному. От удара по черепу силы покидали Артифексова.
— Бросай, ребята. Всё равно ничего не выйдет.
— Зачем бросай, — сказал Высококобылка и спрыгнул со своей лошади.
— Садись, ваше благородие. Кабальников, веди его благородие. За луку держитесь. Ничего, увезём.
На мгновение Артифексов хотел отказаться, но машинально согласился. Высококобылка опустился на колено у Покрытой в холме тропы и изготовился стрелять. И как только курды сунулись в промоину, меткими выстрелами стал их класть у щели.
Выпустив пять патронов, он догнал Кабальникова, вскочил на круп лошади и все трое поскакали дальше. Но не проскакали они и двухсот шагов, как курда! прорвались в щель и стали стрелять по казакам. Высококобылка соскочил с лошади, лёг и остался один против курдов, выстрелами на выбор он опять остановил их преследование, потом подбежал к Кабальникову и, взявшись за хвост лошади бежал за Артифексовым.
Они уже выходили из поля боя. Стали попадаться казаки отряда. Курды бросили преследование. Сотник Артифексов был спасён.
Глухою ночью он проснулся. Нестерпимо болела ушибленная нога. Кошмары давили. В пустой хате, где его положили, было темно и страшно. Шатаясь, он вышел на воздух. В бескрайней пустыне горел костёр. Кругом сидели казаки.
— Братцы, дайте мне побыть с вами, страшно мне одному. Голова болит, — сказал Артифексов.
Молча подвинулись казаки. Офицер сед у костра. Он прилёг. Чья-то заботливая рука прикрыла его ноги буркой.
Тихо горел костёр. Трещали чуть слышно мелкие сучья. В стороне жевали кони. Высоко в небе ткали невидимый узор звезды, точно перекидываясь между собою лучами-мыслями.
Молчали казаки.
Подвиг братской христианской любви и самопожертвования был совершён.
По уставу.
Как офицер «дома» учил. Как наказывал отец. Как говорила, провожая мать. Как обязан был поступать каждый казак, как поступали тогда все...»
Пётр Николаевич Краснов в своей книге «Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской Армии» трогательно описал лишь один эпизод героизма Великой войны на Кавказе. Их же совершено там было тысячи...
...Всё же так называемая Евфратская операция Отдельной Кавказской армии имела успех. Так её, в отличие от самого Юденича, расценили в Могилёвской Ставке Верховного главнокомандующего. Там посчитали, что в такой сложной по исполнению контрнаступательной операции полного, запланированного успеха достичь было просто невозможно. По этому поводу у Юденича состоялся разговор с великим князем Николаем Николаевичем-Младшим:
— У аппарата Верховный главнокомандующий. Доложите результаты Евфратской наступательной операции!
— Операция завершена. Войска 4-го Кавказского корпуса заняли оборону от перевала Мергемир до Бурну-булаха.
— Вас можно поздравить с тем, что линия фронта заметно улучшилась. На карте это хорошо видно.
— Так точно: левый армейский фланг вышел к Ванскому озеру, чего мы и добивались.
— Возможен ли теперь обход вашего левого фланга?
— Нет. Южный берег и дороги вдоль него сторожит своей Конницей Азербайджанский отряд.
— Какие потери понёс противник людьми в ходе операции?
— Как я уже докладывал в Ставку, турки потеряли только пленными одного пашу, 81 офицера, 5209 аскеров. Число раненых точно определить пока трудно.
— А взятые трофеи?
— У турок отбито 12 орудий и десяток пулемётов. Немного.
— Умаляете результаты, Николай Николаевич. Потеря турками двух батарей — это для них ощутимо.
— Согласен, но трофеев могло быть и больше.
— Генерал Баратов и отличившиеся офицеры к наградам Представлены?
— Да. Наградные листы в Ставку отправлены ещё вчера утром.
— Чем интересна была для вас проведённая операция?
— Своей незавершённостью и утраченными возможностями, ваше сиятельство.
— Что ж, самокритично. А для общественности, газетчиков?
— Во время контрудара было захвачено в плен 300 только что произведённых в пехотные подпоручики выпускников Константинопольского военного училища. Они так и не успели увидеть свои полки.
— Любопытный факт. Надо, чтобы для газет России и союзников это стало фронтовой информацией.