Генералиссимус. Книга 1
Шрифт:
(Яков читает письмо. В этом письме, представляющем собой переписку двух русских офицеров, имеется следующая фраза:
“Япрохожу испытания как младший лейтенант запаса и хотел бы осенью поехать домой, но это удастся только в том случае, если этой осенью не будет предпринята прогулка в Берлин”. Подпись: Виктор. 11.6—41 г.).
—Что он скажет на это письмо?
— Вы хотите
положение было таково, что Советский Союз хотел раньше объявить войну, чем напала Германия? Не правда ли, так нужно понимать это письмо?
— Имеются ли основания к этому? Действительно ли были такие намерения?
— Нет, не думаю. Факт остается фактом. Ведь вы первые напали, правда? Не Советский Союз первым напал на Германию, а Германия напала первой! Мне говорят, будто бы есть речь Сталина, в которой говорится, что если Германия не нападет первой, то это сделаем мы. Я никогда не слыхал ничего подобного! Никогда не слыхал!
— Женаты вы или еще холост?
— Да. Я женат.
— Есть ли у вас дети?
— Одна дочь. Ей три года.
— Не хотите ли вы, чтобы мы известили жену, что вы попали в плен?
— Не нужно... Если вы хотите исполнить мою просьбу, то не сообщайте.
— Не думаете ли вы, что семья из-за этого пострадает? Позор для солдата — попасть в плен?
— Мне стыдно! Мне стыдно перед отцом, что я остался жив.
— Но ведь не только перед отцом, но и перед женой!
— Да, и она мне не безразлична. Я ее очень уважаю, очень люблю.
— Убежит ли ваша жена из Москвы вместе с красным правительством? Возьмет ли ее ваш отец вместе с собой?
— Может быть, да. А может быть, нет.
Якову предложили написать записку отцу. Он написал. Записка дошла до Сталина и хранилась в его сейфе. “19.7.41 Дорогой отец!
Я в плену. Здоров. Скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша”.
Дальше судьба сына Сталина сложилась следующим образом. Пленного потребовали направить в Берлин. Его поместили в Просткентский лагерь. Здесь продолжались допросы и попытки разговорить Якова “по душам”, но Джугашвили отвечал коротко или молчал.
Вот что вспоминал капитан Ужинский, находившийся в то время в этом лагере:
“Когда был привезен в лагерь Джугашвили, выглядел он плохо, как будто перенес тяжелую, длительную болезнь. Щеки впалые, цвет лица серый. На нем было советское, но солдатское обмундирование. Яловые сапоги, солдатские брюки, пилотка и большая для его роста серая шинель. Питался он наравне со всеми — одна булка хлеба на 5—6 человек в день, чуть заправленная жиром баланда из брюквы, чай. Иногда на ужин давали картошку в “мундире”. Мучаясь из-за отсутствия табака, Яков нередко менял свою дневную пайку на щепоть махорки.
Несколько
Яков оказался неплохим мастером и за полтора месяца сделал костяные шахматы, которые обменял на картошку унтер-офицеру Кауцману. Позднее эти шахматы за 800 марок купил какой-то немецкий майор”.
В конце апреля 1941 года сравнительно сносное существование Якова было прервано неожиданным приказом снова перевести его в Центральную тюрьму гестапо. А в 41еврале 1943 года, по личному указанию Гиммлера, Яков отправился в печально известный концлагерь Заксенхаузен. Первое время он находился в лагерной тюрьме, затем был переведен в режимный барак зондерлагеря “А”. Эта особая зона была отделена от основного лагеря высокой кирпичной стеной и опоясана колючей проволокой, по которой проходил ток высокого напряжения. Охрану несли эсэсовцы.
После окончания боевых действий в 1945 году в плен к американцам попали несколько гитлеровцев — работников лагеря Заксенхаузен. По просьбе советского командования их передали “СМЕРШУ”. Естественно, наших следователей интересовали их показания и о Джугашвили.
Комендант лагеря штандартенфюрер СС Кайндль рассказал:
“В концлагерь Яков Джугашвили был доставлен из 5 отдела
имперской безопасности Германии доктором Шульце. Часто из Берлина приезжал навещать военнопленного другой гестаповец — криминальный комиссар имперской безопасности
Штрук.
О том, что судьбой Джугашвили был заинтересован лично
Гиммлер^ было известно многим. Видимо, он хотел использовать сына Сталина в случае сепаратных переговоров с СССР или для обмена захваченных в русский плен видных нацистов”.
Не исключено, что с этой же целью в соседней с Яковом
комнате содержался племянник Молотова Василий Кокорин (как выяснилось позже, этот самозванец лишь выдавал себя за племянника Молотова), а в других комнатах жили племянник Черчилля Том Кучинн, сын премьер-министра Франции капитан Блюм и другие знатные пленники.
14 апреля 1943 года Яков Джугашвили покончил жизнь самоубийством.
Подругой версии, Яков Джугашвили был убит.
Вот что показал эсэсовец Конрад Харфиг.
“14 апреля 1943 года, около 20.00 я заступил на пост. Все пленные, кроме Якова Джугашвили, были уже в бараке, лишь один он продолжал лежать у барака и бить веткой по земле. Я обратил внимание на то, что он был очень взволнован. Когда в 20.00 начальник караула пришел с ключами, чтобы запереть пленных в бараках, а я отправился запереть дверь в проволочном заборе, отделяющем бараки, Яков Джугашвили все еще продолжал лежать у барака. Я потребовал, чтобы он поднялся и вошел в барак, на что он мне ответил: “Нет, делайте со мной что хотите, но я в-барак не пойду. Я хочу поговорить с комендантом”.