Генералиссимус. Книга 1
Шрифт:
“— Во время моей встречи с матерью и Эйтингоном на явочной квартире в Мехико Эйтингон предложил следующее:
в то время как я буду находиться на вилле Троцкого, сам Эйтингон, Каридад и группа из пяти боевиков предпримут попытку ворваться на виллу. Начнется перестрелка с охранниками, во время которой я смогу ликвидировать Троцкого.
Я не согласился с этим планом и убедил его, что один приведу смертный приговор в исполнение. Как свой человек я пришел на виллу. После обычных приветствований Троцкий сел за письменный стол и читал мою статью, которую я написал в его защиту. Когда я готовился нанести удар ледорубом, Троцкий слегка повернул голову,
В комнату вбежала жена Троцкого с охранниками, меня сбили с ног, и я не смог воспользоваться пистолетом. Однако в этом, как оказалось, не было необходимости. Троцкий умер на следующий день в больнице.
Меня сбил с ног рукояткой пистолета один из охранников Троцкого, потом мой адвокат использовал этот эпизод для доказательства того, что я не был профессиональным убийцей. Я же придерживался версии, что мною руководила любовь к Сильвии и что троцкисты растрачивали средства, которые я жертвовал на их движение, и пытались вовлечь меня в террористическую деятельность. Я не отходил от согласованной версии: мои действия вызваны чисто личными мотивами...”
Меркадера арестовали как Фрэнка Джексона, канадского бизнесмена, и его подлинное имя власти не знали в течение шести лет.
Личность Меркадера спецслужбам удалось установить лишь после того, как на Запад перебежал один из видных деятелей испанской компартии, находившийся до своего побега в Москве.
Судоплатов продолжает рассказывать:
“Когда в Мексику доставили из испанских полицейских архивов досье Меркадера, личность его была установлена, отпираться стало бессмысленно. Перед лицом неопровержимых улик Фрэнк Джексон признал, что на самом деле является Рамоном Меркадером и происходит из богатой испанской семьи. Но он так и не признался, что убил Троцкого по приказу советской разведки. Во всех своих открытых заявлениях Меркадер неизменно подчеркивал личный мотив этого убийства.
Женщина, присматривающая за Рамоном в тюрьме, влюбилась в него. Позднее он женился на ней и привез ее с собой в Москву, когда был освобожден из тюрьмы 20 августа 1960 года. В тюрьме он отсидел двадцать лет.
До 1960 года Рамон никогда не бывал в Москве. В Москве Меркадер был принят председателем КГБ Шелепиным, вручившим ему Звезду Героя Советского Союза...
Меркадер был профессиональным революционером и гордился своей ролью в борьбе за коммунистические идеалы. Он не раскаивался в том, что убил Троцкого, и сказал:
— Если бы пришлось заново прожить сороковые годы, я сделал бы все, что сделал.
В середине 70-х годов Меркадер уехал из Москвы на Кубу, где был советником у Кастро. Скончался он в 1978 году, тело его было тайно доставлено в Москву. Похоронили Меркадера на Кунцевском кладбище. Там он и покоится под именем Ра-мона Ивановича Лопесса, Героя Советского Союза”.
Судоплатов подвел такой итог:
Сталин и Троцкий противостояли друг другу, прибегая к крайним методам для достижения своих целей, но разница заключалась в том, что в изгнании Троцкий противостоял не только Сталину, а и Советскому Союзу как таковому. Эта конфронтация была войной на уничтожение...
Моральный фактор
Историки и исследователи военного искусства много внимания и усилий потратили на анализ подготовки Сталиным вооруженных
Но (что просто удивительно!) остается пока за пределами внимания ученых крупнейшее стратегическое “мероприятие”, которое Сталин осуществил и добился очень хороших результатов, также сыгравших важнейшую роль для достижения победы в Великой Отечественной войне.
О моральном факторе говорили и писали много — о том, что о боевом духе армии перед войной заботились политработники, партийные и комсомольские организации. Все это было и сыграло свою большую, мобилизующую роль.
Но я имею в виду более широкую политико-воспитательную работу Сталина — сплочение нации, всего народа, воспитание его в новом духе. Не только для стойкости в годы войны, но и в целом для осуществления исторической миссии построения социализма.
Сталин видел разобщенность людей, как тогда называли — классовый антагонизм, раскаленный пролитой кровью в ходе гражданской войны. Он повседневно ощущал на себе накал внутрипартийной борьбы, всевозможных оппозиционных и групповых встрясок, искусственно раздирающих партию и народ на противоборствующие силы. А для ближайших задач и, особенно, для перспективы нужна была сплоченная партия, единый народ, объединенные общими идеями и устремлениями. Сталин понимал: без всего этого невозможно осуществить намеченные исторические преобразования. И, как показывает его деятельность, он многие годы прилагал силы и мозговую энергию для внедрения, укрепления, выращивания новых общенациональных патриотических качеств. Первое из них — дружба народов (не буду о ней много писать), и то, что Сталину удалось ее привить всем национальностям, составляющим Советский Союз, — это очевидно. Второе — высокие морально-нравственные качества, которыми, как считал вождь, должен обладать советский человек, строитель нового социалистического общества.
Сталин осуществил просто титаническую работу — он преобразовал, перенацелил все виды искусства: литературу, кино, театр, живопись, — вообще все, что влияет на морально-нравственное формирование человеческой личности. Представители всех видов искусства были сориентированы работать на социализм.
Это была величайшая сталинская победа, здесь он проявил себя как подлинный вождь. Сколько бы ни куражились над этим словом нынешние недоброжелатели, именно понятие вождь как нельзя лучше подходит к выдающемуся руководителю, о чем будет сказано в этой главе.
Сталин долго присматривался к морально-нравственному состоянию народа, к причинам, его объединяющим или раз валивающим и разобщающим. Он убедился, что, кроме политико-воспитательных мероприятий, большую, если не главную, роль играет искусство. Он прислушивался к интеллигенции, к ее громким, публичным словам и шепоту в своей среде, определял силы, рычаги, методы, двигающие жизнь деятелей культуры. И только когда понял механику, которая формирует духовную жизнь, моральную прочность нации, только тогда решился влиять на этот процесс, направлять его путь, который, как он считал, обеспечит воспитание нового советского человека со всеми высокими морально-нравственными качествами, необходимыми строителю социализма, а потом и коммунизма.