Генеральша и её куклы
Шрифт:
Лана узнала про это дело случайно. Просто ехала на машине по городу, остановилась в пробке и увидела, как из стоящего впереди троллейбуса выпорхнула молодая, длинноволосая девица и, пробежав мимо Ланы, уселась в стоящую позади неё машину. Лана посмотрела в зеркало и узнала старую «Тайоту» Толика, мужа Милы. Она хотела посигналить ему, но тут увидела, как Толик, расплывшись в блаженной улыбке, обнял и поцеловал девицу, после чего она положила голову ему на плечо и, видимо, замурлыкала, потому что с лица Толика не сходила счастливая улыбка. У Ланы даже внутри заныло, будто это её собственный, а не Милкин муж сидит в машине с неизвестной молодой девицей. Пока стояли в пробке, Лана, не отрывавшая глаз от зеркала, могла наблюдать, как Толик целуется с девицей. Ей хотелось выйти из машины, подойти к ним и постучать в лобовое стекло, интересно было бы посмотреть
Прекратив вынужденное наблюдение, Лана как женщина рассудительная попыталась разобраться и навести порядок в собственных мыслях и чувствах и с удивлением обнаружила, что к совершенно естественному негодованию примешалось… примешалось… что же это, Господи, неужели… Ну, да, так и есть, маленькое такое, но довольно ощутимое торжество. Ах, как нехорошо, как стыдно, ведь Мила – это же родная сестра! Да, но Лана всегда немного сомневалась в идеальности их брака с Толиком, ей всегда казалось, что Мила преувеличивает, рассказывая, какая у них неземная любовь и все такое, а то, что она видела своими глазами, всегда казалось ей чуть–чуть нарочитым, напоказ. Сама Лана пребывала в убеждении, что все мужчины время от времени делают э т о, более того, с возрастом она стала думать, что это не только неизбежно, но и по–своему необходимо, так как чувства, а вслед за ними и физические возможности имеют свойство угасать, и надо же их как-то взбадривать. Своего Виталика она давно уже перестала ревновать, выслеживать и доставать вопросами типа «где ты был» и «почему так поздно», у него своя жизнь, у неё – своя. Но Толик!.. Этот якобы не такой, как все, исключительно верный и преданный муж! Вот это да! Вот это номер, так номер! Лана даже притормозила, пересекая ту улицу, в которую свернула «Тайота», и проводила её взглядом, словно хотела увидеть, как уплывает, растворяется в дымке осеннего вечера миф об «идеальном Толике».
И как ни совестно было Лане, она ощущала теперь явное облегчение, будто ещё одна неправильность и несправедливость жизни только что, прямо на её глазах была исправлена. И всё встало, наконец, на свои законные места. Место Толика оказалось, как и положено, в ряду других, самых обыкновенных мужчин. Разобравшись с этим предательским по отношению к сестре чувством, она отодвинула его подальше в сторону и попыталась придать своим дальнейшим размышлениям иную направленность.
Теперь она думала о сестре. Должна ли она рассказать ей про Толика или лучше пока воздержаться? Если рассказать, с Милой наверняка случится истерика. Во–первых, она не поверит, рассердится на Лану, ещё, чего доброго, обвинит в том, что она наговаривает на её «идеального», а если и поверит, то как же ей будет неудобно, стыдно перед ней. И самое главное: а что, если у Толика это не просто так, а серьёзно? У Ланы не выходила из головы его счастливая, какая-то даже идиотская улыбка там, в машине, она никогда его таким не видела, значит… И вот если это, не дай Бог, серьёзное что-то, а Мила, узнав от неё, что у него кто-то есть, начнёт разбираться, выяснять, не подтолкнёт ли его вся эта катавасия к решительному шагу? Возьмёт и скажет: да, Милочка, я полюбил другую женщину и ухожу от тебя к ней. Так-то он боится, скрывает, и, может, постепенно все у него и пройдёт, а вот если вскроется, может и до развода дойти, и кто тогда будет виноват во всём? Она, Лана. Зачем выдала, зачем не промолчала? Враги на всю оставшуюся жизнь. А ведь и Толик ей не чужой, и его по–своему жалко.
Промелькнувшая вдруг мысль о Толике показалась ей важной. Да, вот именно, его тоже жалко! Уж она-то знает, что сестра её Мила – не подарок, ещё какой не подарок! По большому счету вообще непонятно, как Толик столько лет с ней прожил, и все – «Милочка, Милочка». Что ж, рано или поздно, это должно было случиться, и не потому, что она на четыре года старше (хотя и поэтому тоже), а потому, что на самом деле они совершенно, совершенно разные. Милка – властная, любит командовать, любит, чтобы всё было по её, как она скажет. А Толик… он тряпка, слабак, подкаблучник, он её просто боится, и вот этот-то страх выдаётся за любовь. Так не пора ли прекратить комедию?
Фу, какая я злая, с чего это я так, — одёрнула сама себя Лана и решила пока ничего не предпринимать, а посоветоваться сначала с Мирусей. Рассказывать об увиденном по телефону она не станет, это никаких денег не хватит, а потерпит до намеченной уже поездки в Москву.
Но ещё до отъезда она нарочно навестила семейство на пороховой бочке, чтобы разведать обстановку. Посидели, попили чайку, у Милы, как всегда, — пирожки и вообще наготовлено всего полно. Лана глаз не спускала с Толика, рассчитывая увидеть в нём какую-то перемену, но тот – хоть бы что, по–прежнему: «Милочка, Милочка…» и тому подобные нежности, а сам уплетает за обе щеки. И Мила тоже: «Толичка, Толюня…», аж противно. Так и хотелось сказать прямо при нём: «Ты спроси, кого он на машине катает?», но – сдержалась, промолчала.
В Москве, в первый же вечер, было рассказано старшей сестре про Толика и добавлено красок про девицу, которую Лана на самом деле разглядела плохо, но которая, безусловно, моложе и уже в силу этого симпатичнее, чем Мила, и вот в этом-то и состоит главная опасность.
Руся выслушала спокойно и сказала, убив наповал:
— Я все это знаю.
— Откуда?!
Оказалось, от самой Милы.
— Как! И она знает?!
Оказалось, что это давно уже тянется, и уже были у них между собой разборки, и Мила призывала на помощь старшую сестру, и та пыталась Толика увещевать, тот клялся и божился, что любит Милу и детей и уходить из семьи не собирается, и Мила вроде как простила и даже сделала вид, что поверила, будто все там кончилось, но, видимо, ничего не кончилось, а все продолжается.
— Давно ты их видела?
— Недели две назад.
— Значит, продолжается. Я так и думала.
Лана, уязвлённая тем, что сестры скрыли от неё всю эту историю, обрушилась за глаза на Милу: мол, дура она, дура, разве можно такое прощать, выгнать его, и пусть идёт, ещё посмотрим, как он проживёт без нашей Милки, она же ему как мать, накормит, напоит, обстирает, обгладит, спать уложит, а если он думает, что эта коза будет за ним так ухаживать, то он очень ошибается, ей совсем другое от него нужно…
— Да ладно, — сказала Мируся. – Ты-то своего не выгоняешь, а чем он лучше?
Муж Русланы, Виталик, был, и правда, человек беспечный и безответственный, большой любитель выпить и погулять, но с поличным, как Толик, никогда не попадался. В последние годы, не сумев как следует приспособиться к новой жизни, стал пить ещё больше и, выпив, делался агрессивным, срывал зло на Лане, а главное, постепенно переложил на неё все заботы о содержании семьи. Не сказать, чтобы самой Лане это нравилось. К сорока пяти годам за спиной у неё были две попытки развода, нервные срывы, мимолётные истории на стороне, не приносившие, впрочем, большого утешения. В этой маяте, в череде скандалов и примирений выросли у неё дети, а сама она, свыкшись с мыслью, что семейная жизнь не удалась, тем не менее, считала, что надо нести свой крест до конца. Лана успевала работать на двух работах, при этом умудрялась хорошо выглядеть и не терять оптимизма.
Мила, в свою очередь, тоже жалела сестру, говоря:
— Мой Толик хоть дома что-то делает, у него руки ко всему приспособлены – и прибить, и повесить, и починить. А этот (она имела в виду Виталика) ни за холодную воду не берётся, только лежит на диване и смотрит телевизор – футбол да бандитские сериалы, даже ремонтом в квартире бедная Ланка сама занимается.
— Оба хороши, — подводила итог Руся.
Периодически она устраивала то одному, то другому зятю взбучку, они её даже немного побаивались, может, не столько её, сколько В. В., который виделся и общался с ними редко, только на больших общесемейных торжествах, но даже на расстоянии авторитет его срабатывал и заставлял зятьёв хотя бы ненадолго опомниться от пьянок–гулянок.
А насчёт Толика Руся объяснила: на сегодняшний день ситуация такова, что он их обеих любит, то есть и Милу, и ту девицу.
— Это он сам тебе сказал? – удивилась Лана.
— Да, я, говорит, люблю эту женщину и пока не могу её оставить. Так оставь Милу, не мучай. Нет, я не хочу её оставлять, я её тоже люблю.
— Гад какой! Всех он любит. Так не бывает!
— Представь себе, бывает, — усмехнулась Руся. — Бывает, но рано или поздно проходит, потому что человек не рассчитан на такую нагрузку. Так что Милочке нашей, если она действительно хочет сохранить семью, надо просто набраться терпения и ждать.