Шрифт:
Дмитрий Гаврилов
"ГЕНЕРАЛЬСКИЙ" ЭФФЕКТ"
Рыжей НЕчто
"Но потешались вы над ним,
Ведь, был солдат бумажный..."
(Б.Окуджава)
На третью ночь "кспэшного" слета количество выпитого и спетого по всем законам философии превысило меру, и наши ряды заметно поредели.
Может, нестройные хоры, вздымавшиеся к небесам, распугали вечные звезды, а, может, просто молодой ветер октября пригнал с запада облака ночка выдалась на редкость темная.
Ленивый месяц тоже не казал виду, и лишь россыпь пугливых
Когда Гордей вылез из палатки, продирая глаза, на "пентагоне" он застал самых стойких - Рыжую Нечто, Бродягу да Рената. Я, понятно, не в счет, потому что в этот раз решил поберечь и без того уставшую печень, хотя в горле уже копились хрипы.
Впрочем, с легкой руки одного знаменитого писателя, пью я только воду, но это иная история, ставшая, по-видимому, притчей во языцах...
– Ау!
– позвал Гордей.
– Люди! Который нынче час?
– Какая разница? Хорошо сидим, - отозвался Ренат.
– Есть чего пожрать? Или - ничего "шамо не пришкокало"?
– процитировал он известный анекдот о маленькой девочке, жующей "мяшо", и любопытном дяде.
– А то как же? Вон Нечто Рыжее скоко наготовила, поперчила и посолила, - улыбнулся Ренат, вынимая невесть откуда деревянную ложку и протягивая другу.
– Сам выточил, пользуйся.
– Очень кстати, - обрадовался Гордей, благодарно взглянув на Юлю, которую больше знали под интернетовским ником, и, перевалив через бревно, опустил голые ступни в пепел кострища.
Я тоже глянул на нее украдкой и обомлел.
Бродяга как раз подбросил веток, и пламя, проглотив их, заметно развеяло сумрак. В его языках резвились бесы, точно такие же чертенята бесстыже плясали в больших невинных девичьих глазах.
– Дай-ка гитару!
– попросила она.
– Ого! Похоже, ты влип, парень!
– подумал я, передавая инструмент.
– Добро!
– подтвердил ее идею Ренат, усаживаясь по-хозяйски и положив широченные ладони на крюк клюки, воткнутой перед ним.
Длинные Юлины пальцы нежно обхватили гриф. Она тихонько тронула струны...
Что-то йокнуло в груди. Знал же, хитрый татарин, кого за мной посылать. Кто позвонил, даже сам Ренат - ни в жизнь бы не поехал, шибко дела замучили, да и защита на носу. А ведь, на тебе, поспел на последнюю электричку, хотя утром и не предполагал, что окажусь в таком теплом, во всех смыслах, соседстве. "Генеральский эффект" называется.
Мы, технари, про него лучше иных знаем.
Вон, давеча, компьютер повис. Ни туда, ни сюда. Надежно так повис, диск, как думали, слетел аж на физическом уровне. Ренат совсем приуныл винт чужой. Призвал Аллаха там, али кого еще. Закатал рукава. Тут звонит эта самая Нечто и что-то ему говорит... А Ренат на монитор уставился ожила машинка! "Постой, - кричит, - не вешай трубку!" "Если б она свою рученьку на блок системный возложила, - твой бы сотый в пятисотый превратился!" - юродствовал я тогда, но факт штука упрямая.
– Нет, ребята! Я не могу! Слишком узкий гриф, - вдруг взмолилась Рыжая, возвращая инструмент.
– А ты через "не могу", раз взялась.
Чему я тебя учил? Да, эту песенку, если всерьез захотеть, можно за два дня освоить, - возразил Ренат, усмехнувшись в густую черную бородищу, а гитару назад не принял.
Гордей уплетал вермишель с тушенкой, урча, точно котяра.
"Нодейка" раскочегарилась настолько, что не нуждалась в подкормке.
– Чего поем?
– спросил Бродяга, подсаживаясь к Юле со свободной стороны, поскольку с другой - сидел уже я, а свято место пусто не бывает.
– Сейчас узнаешь!
– молвила девушка, снова прильнув к гитаре.
– Это тебе не на клавши давить, признавайся - небось с тех пор и в руки-то ее не брала?
– укоризненно сказал Ренат.
– С каких это пор?
– поинтересовался Бродяга, поглядывая на прелестного соседа.
– А как настраивал инструмент...- пояснил я, присутствовавший на том священнодействии, и ревниво осмотрел тезку с ног до головы.
В картузе защитной раскраски, чумазый, порядком заросший щетиной, Димка походил на самого настоящего, классического туриста, и если бы только не машина, и связанный с ней обет трезвости, с Бродяги можно было бы рисовать портреты и делать фото для журналов "Наши в лесу" или "Вокруг Света".
– Да, Ренат это умеет!
– протянул Бродяга, - У него дома аж четыре гитары.
– Четыре бревна, - поправил его хозяин.
– Причем, два - трофейных. Кто-то зашел на огонек, да позабыл.
– Угу!
– подтвердил Гордей, знавший в этом толк.
Я с завистью поглядел на них на всех. На веселого Гордея - потому что он когда сыт, то всем доволен. На Рената, попыхивающего трубкой поскольку он был из тех, от кого не хочется уходить даже под самое сонное утро после самой разгульной ночи. На Бродягу - мне бы его доброту, оптимизм, да сбросить десяток лет.
Рыжая взяла-таки неловкий аккорд, один из семи ей знакомых, хотя Ренат утверждал, что аккордов всего три. В любом случае это и было ровно в три, или даже семь раз больше, чем знал и умел я.
Мелодия не выстраивалась, может, Рыжая робела перед опытным учителем, может, гриф и впрямь оказался больно узок.
– Знаешь, Юля, а вот древние считали, никого ничему научить нельзя. Человек - он от рождения все умеет и может, если его пробудить. Есть спящие, и роль проснувшихся - потревожить их сон, - выдумал я на ходу байку, хотя может где-то и прочитал эту мудреную мысль.
Посидели.
Рыжая Нечто настойчиво теребила струну, и хотя теперь мелодию не угадал бы только глухой, дальше не клеилось.
– Ренат, а сам?
– не выдержал Гордей.
– Устал, ребята. Честное слово, - виновато отозвался Ренат, - У меня такой счастливый день, я вон, слет в кои веки справил. Стольких в лес вытащил, стольких вывел на площадку. Навык-то остался, а кураж не тот... Словом, я доволен работой, но устал с непривычки. А работать надо, Рыжая. Пусть Гаврилов ваньку-то не валяет... И вобще, уйду я от вас! ...- молвил, наконец, Ренат.