Генератор чудес
Шрифт:
Слово «антенна» было передано как-то игриво, нарочито неровно. Немец явно давал понять, что оно в кавычках, значит, это маскировка, которая должна быть ясна Тунгусову. Последняя фраза, наоборот, отличалась подчеркнутой твердостью, значительностью точек и тире. Очевидно, дело было серьезное. Николай ответил: «Rok!» — Все понял. Жду».
И он с интересом ждал обещанного сообщения. Вот почему так поспешно бросился он к аппарату, когда предупрежденный им Ныркин сообщил, что немец «цекулит», то есть повторяет вызов «CQ».
Плавно повернув диск настройки,
«nwQSK 20 mins»
Это означало:
«Теперь прекратите связь. Я вас вызову через двадцать минут».
Тунгусов с досадой закусил губу, выключил ток и сбросил наушники. Слово «теперь» говорило о том, что его опоздание послужило причиной каких-то затруднений у немца. Ему стало стыдно: впервые за эти годы он допустил такую неточность в любительской работе!
— Ну, давай опять говорить, — сказал он, — у меня двадцать минут, потом снова сяду за передатчик. Теперь ты о себе расскажи…
— Нет, постой, постой, Николай! Обо мне потом. У тебя, я вижу, жизнь интереснее. Но смотрю я на все это твое барахло и ничего не понимаю. Чем ты, собственно, занимаешься? Ты… женился, что ли? Цветочки какие-то завел…
Николай рассмеялся.
— Нет, Федя, не женился. Но жизнь у меня сейчас прямо «ключевая» — бурлит и пенится! Разбросался я, правда, здорово: тут и цветочки, и химия, и математика, и электричество. Но это не зря. В наше время, если хочешь сделать что-нибудь крупное в науке, в технике, нужно черт знает как много знать. Широкий горизонт надо иметь перед собой, многое видеть.
— А иначе, как на крупное ты, конечно, не согласен… Узнаю, узнаю! Помнишь наши споры: «жизненная система», «овладение культурой»? Продолжаешь эту линию?
— Нет, где там… — Николай тяжело вздохнул, — Все лишнее — по боку. Просто не хватает времени, даже на главное, необходимое.
— На «крупное», на это вот? — Федор окинул взглядом рабочие столы Николая.
— Да. Главное — тут. После работы, вечером, ночью.
— А почему не у себя в институте, в лаборатории? Небось там удобнее. Да и коллектив все же. Одна голова — хорошо, а…
— В институте — план, — уклончиво ответил Николай. — Работы там невпроворот, правда, не слишком интересной, но действительно необходимой и срочной. А это у меня… для души. Я и не пытался включить в план. Но если выйдет… думаю, большое дело сделаю. Задача серьезная. Еще никому не говорил о ней, тебе первому расскажу. Ты в радиотехнике понимаешь что-нибудь?
— Мало, Коля. Помнишь, небось, как учили нас тогда, в Сокольниках…
— Ну и стыдно, Федя! Сейчас у нас каждый должен хорошо разбираться в электрических явлениях, особенно те, кто имеет отношение к науке или технике. Двигаться вперед без этого стало невозможно не только в физике, но и в биологии, и даже психологии. Ну, ладно, слушай, буду излагать в популярной форме.
Николай минутку помолчал.
— Видишь ли, современная радиотехника может создавать электромагнитные волны, заставляя ток очень быстро менять свое направление в проводе, например, в антенне. Если эти колебания тока происходят, скажем, триста тысяч раз в секунду, то от антенны исходят обыкновенные «длинные» радиоволны. Если скорость колебаний увеличить до трех миллионов раз в секунду, пойдут короткие волны, которые уже обладают новыми свойствами, совсем иначе распространяются. Они, как видишь, позволяют, имея вот такую, как у меня, небольшую установку, связываться с любой страной на земном шаре. А ведь этот мой передатчик потребляет энергии не больше, чем обыкновенная электрическая лампочка в сто ватт! Если еще повышать частоту тока, получим так называемые ультракороткие волны. Ты, конечно, слышал, что они обнаруживают уже совсем замечательные свойства: могут лечить болезни, ускорять развитие растений, убивать микроорганизмы и так далее.
— Выходит, что чем короче волны, тем шире их возможности?
— Ну, скажем, так, Федя. А в более высоких частотах таятся огромные силы. Там — невидимые инфракрасные, тепловые лучи, они позволяют нам видеть в темноте; там свет, благодаря которому мы получаем пищу и познаем мир и красоту… Там ультрафиолетовые, смертельные и, в то же время, животворные лучи, там рентген, там страшные лучи радия и всепроникающие космические излучения, частицы атомов, пронизывающие беспредельное мировое пространство…
— Ты прямо поэт, Коля!
— Что там, поэт. Мне этот спектр электромагнитной энергии представляется, действительно, поэмой, созданной природой, — поэмой о могуществе человека будущего. Она написана неизвестными письменами, но мы понемногу разбираем их, узнаем тайны. Чуть не каждый год открываются новые свойства то одних, то других частот. Давно ли мы обнаружили, что короткие волны годны для дальней связи! А люминесценция под действием ультрафиолета — светящиеся краски! А радиолокация! А митогенез! А радиоастрономия!.. Но многое еще не раскрыто…
— И вот ты раскрываешь очередную тайну? — спросил Федор, чувствуя, что друг его увлекся, и пора вернуть его к началу разговора.
— Я просто нашел метод, позволяющий создать генератор для одного из наименее изученных диапазонов, — по-прежнему серьезно продолжал Николай. — Скажем, для микроволн. Теперь их можно будет усиливать, плавно изменять частоту, то есть изучать их свойства. Такой генератор уже будет ценным вкладом в нашу технику. Но есть у меня и другая мысль… Я думаю, что в этих частотах таится решение одной древнейшей мечты — о власти над элементами.
— Алхимия?!
— Что ж… Называй как хочешь. Рано или поздно, надо доходить и до этого.
— Ну, и до чего ты уже дошел?
Тунгусов несколько секунд молча смотрел на друга. Потом решительно направился к одному из столов — в углу комнаты, и там осторожно сбросил простую бязевую покрышку с какого-то сооружения. Подошел и Федор, внимательно разглядывая непонятную конструкцию.
— Вот он… — тихо сказал Тунгусов.
— Как, уже готов? Это и есть твой генератор… неведомых чудес?