Генетический дрейф
Шрифт:
«Генки»? Интересно, кто такое слово придумал? А что, вполне нормальный термин, разговорный.
– Наверх ступай! – зарычал папаша. – Отцу он советовать будет!
Отпрыск что-то буркнул, но команду выполнил.
Конечно, хорошо, когда есть учёные дяди из ящика, хоть как-то информирующие население и при этом говорящие на родном языке. Я понял, что многого не знаю, прожив долгое время в информационном вакууме. О чём-то мы беседовали с Маркосом, строили гипотезы и обсуждали варианты с образованным человеком Оуяном Сю… Вот только данных было – самый минимум, за всё время ни одной радиотрансляции не поймал, пусть даже на албанском.
Суда отшвартовались.
– Приезжайте в гости! На Корфу! – громко крикнула Ксантия.
Я не стал отвечать, лишь помахал снятой с головы кепкой. Не зарекайся, Гош, кто знает, как всё сложится, не пришлось бы путешествовать дальше.
Пожелав друг другу удачи, расстались очень тепло.
Прощально тявкнули сирены, и мы с Ани долго смотрели вслед растворяющимся в темноте огонькам. Вот и ещё одна встреча закончена.
Дизеля подняли голос.
Топлива в баке много, можно и притопить.
С запада наползали тучи. Огни небес начали бледнеть, и вскоре самой яркой звёздочкой вокруг осталась одна на двоих сигарета, которую мы тянули, укрывшись от ветра, рождённого скоростью катера…
Самый счастливый момент в жизни мореплавателя – появление на горизонте суши, особенно после тяжёлого ночного перехода, когда уставшие глаза видят настоящую, а не представляемую цель и всё вокруг постепенно приобретает новый, видимый смысл. Полоса в дымке, различаемый в бинокль абрис далёких гор – жизнеутверждающая картина! Над хребтами розовеет граница неба и земли, яркие лучи поднимаются всё выше и выше, солнце восходит – здравствуй, новое утро!
Однако сложно описать те чувства, которые охватывают тебя, когда наконец-то начинаешь различать отдельные здания и группы деревьев над берегом. Только тогда полностью осознаёшь: не мираж, это действительно земля! Самый лучший пейзаж.
Чёрт возьми, неужели мы доплыли?
– Это не Геленджик, – констатировала Ани.
– Согласен.
Глубокую бухту приморского города можно и не различить с большого расстояния, но горы должны быть пожиже и подальше от берега. Нет, что-то не сходится.
Теперь всё будет проще, часто даже и карта не понадобится: мы оба достаточно хорошо знаем Черноморское побережье Кавказа.
Тёма тоже рядом, глядит в маленький бинокль. Ты не молчи, пацан, если что, я твои способности знаю.
– Вообще-то хорошо бы где-нибудь сойти на берег, отдохнуть чуть-чуть, ноги размять, – заметила подруга.
– Подберём, – пообещал я.
Смотри, Гош, смотри, скоро поднимающееся над горами солнышко ударит в лицо, видно будет хуже… Всё ясно, бухты нет, это точно не район Геленджика. Ничего страшного, было бы в высшей степени удивительно, попади я в яблочко.
А что там тянется тонкими нитками-штрихами?
– Ани, железка по берегу идёт!
Никаких сомнений, это опоры контактной электросети железной дороги. Низко, почти у самой воды.
– Значит мы находимся южнее Туапсе, – резонно заметила подруга.
– Да уж точно не северней. В принципе, всё правильно, на последнем участке ветер был северо-западный, должно было сносить к югу.
– Теперь поточней надо.
– Дык смотрим…
Левей виднелся какой-то небольшой посёлок, раскинувшийся по склонам в долине горной речки. Всё как обычно: что ни ущелье, то поселение с маленькими домиками, которых не видно за деревьями. Курортная провинция. Народу здесь много только в разгар сезона, в остальные месяцы – запоминающаяся надолго тишина пустынных пляжей. Ближе к горам раскиданы крошечные деревушки с фруктовыми садами и дачные районы. Если там снять домик или комнату, то можно вечерами наслаждаться горной природой, а ранним утром рвать на халяву фрукты, за что тебя ругать, как правило, никто не будет… Сейчас везде возводят многоэтажные дома-монстры и огромные частные виллы, часто похожие на албанские бункеры, так что во многих местах шарм деревенской жизни быстро исчезает.
– Ну-ка, ну-ка! – Анька вгляделась, победно щёлкнула пальцами, выпрямилась с торжествующим видом и решительно сказала: – Это Шепси! Пансионат «Шепси», видишь здание на горе? Кошмар юности, с мамой отдыхали, так я от тоски чуть не трёхнулась! Молодежи вообще ноль! Обелиск совку, всё запущенно, обшарпанно, спуск к морю в триста ступенек или топай по серпантину. Один раз сходила на дискотеку, так чуть не вырвало. Плюс один – прекрасные вокруг рощи, этого не отнимешь. Так… Ну да! Внизу санаторий «Смена».
– Паровоз упал! – неожиданно крикнул ребёнок, глядя куда-то в сторону, гораздо левей посёлка. Это и есть кругозор – острое зрение позволяет ему моментально рассмотреть ближний сектор, интуитивно понять, что ничего особо интересного или опасного там нет, и обратить взор по сторонам.
Ани, быстрей меня развернув бинокль, тоже увидела.
– О боже…
Заметить не просто, там деревья, кусты, ещё и тень от выступа склона.
Грузовой состав, шедший из Сочи на север, на невысокой скорости слетев с полотна, просто лёг набок, вагоны при торможении не наползли друг на друга, сминая металл корпусов и оставляя на откосе колёсные пары, а почти ровненько повалились на камни перед пляжем. Лишь два последних вагона лежали чуть в стороне: один чуть не воткнулся в будку для переодевания, не хватило нескольких метров, второй со всей дури врезался в торговый павильон возле летнего кафе, здание всмятку.
С большого расстояния катастрофа выглядела совсем не страшно. Игрушечно. Прислушиваясь к внутренним ощущениям, я понял, почему в душе нет ужаса – пообвыкся, бляха. Сколько их теперь по всему миру, слетевших под откос поездов и упавших самолётов… Когда вокруг постоянная катастрофа, единичные проявления поярче общего фона уже не трогают за живое. Вот только ближе подходить категорически не хочется.
– Да уж, здесь мы, пожалуй, высаживаться не будем, – твёрдо решил я. – Становлюсь параллельно берегу и иду на юг.
– Вот и отлично! Сейчас принесу тебе завтрак, а потом у нас с Тёмой будет репетиция, прошу не подглядывать.
– Что за репетиция? – Давно я таких мирных слов не слыхал.
– Концерт! Увидишь.
Удивлённо покачав головой, я расспрашивать не стал, маленькие дети и женщины любят семейную самодеятельность. Песенку споют или станцуют, ребёнку это надо, помогает найти своё место в коллективе, поднимает самооценку.
Я даже запел под нос:
– Папа может, папа может всё, что угодно! – Дальше со словами было хуже: – Плавать брассом, рявкать басом, кого убить…