Генезис и развитие метафизической мысли в России

Гребешев Игорь

С этими суждениями, конечно, не все были согласны, и прежде всего С.Л. Франк, вступивший с Эрном в полемику. Но попытаемся далее осветить то, что Эрн называл философско-методологическими трудностями восприятия и изучения отечественной мысли.

Определение философии, наиболее часто встречающееся в учебной литературе, квалифицирующее ее как науку особого рода об общих законах бытия и мышления, является весьма упрощенным. Оно препятствует пониманию качественного своеобразия русской философии. Философия может стремиться конституировать себя по подобию науки. Это одна из распространенных в современном мире тенденций, проявляющая себя, в частности, в позитивизме. Но превращение философии в науку означает не ее торжество, а потерю своей специфики, своего предмета. Уже в античной философии мы видим различные школы и типы философствования. Сократ, например, не писал никаких сочинений, вся его философия представлена в остроумных диалогах и в том, что можно назвать практической моралью. Платон выражал свои мысли в диалогах, равно принадлежащих античной

философии и литературе. Аристотель же тяготел к энциклопедизму и формально-логическому изложению своих идей. Подобное размежевание и вместе с тем взаимное дополнение различных типов философствования характерно для всей европейской и мировой философии. В современной философии это, с одной стороны, различного рода позитивизмы, а с другой – экзистенциализм, выражающий себя в литературной форме. Разнообразие философских стилей обнаруживается и в русской философии, где, однако, преобладал метод художественно-образного философствования, а не аристотелевская традиция понятийно-аналитического мышления. В средние века философия также понималась не только как отвлеченное теоретизирование, но и как практическая мораль. Начиная с «философии пустыни», творчества восточнохристианских отшельников, «духовная философия» становится равнозначной понятию «монашеская жизнь», что было не только развитием религиозного мировоззрения, но и продолжением сократовского понимания философии как жизнеустроительного учения. Именно поэтому Нестор в «Житии Феодосия Печерского» говорит о том, что тот превзошел философов своей мудростью. В свете такого понимания обширная агиографическая литература вполне может стать объектом философского рассмотрения.

Исходное представление о философии, приписываемое еще Пифагору, как любови к мудрости («любомудрие» – по-славянски) и содержащееся в самом термине «философия», вполне соответствует отечественному ее пониманию. В древнерусской духовной культуре на первое место выступает нравственно-эстетический аспект, а не формально-логический, доминирующий в современном сознании. «Мудрость прекрасна, она достойна восхищения, преклонения и любви (в духе платоновского эроса) – так мыслили древнерусские люди, и мы не можем игнорировать подобное их представление о философии» [6] .

6

Громов М.Н., Козлов Н.С. Русская философская мысль X–XVII веков. М., 1990. C. 25.

Интересному анализу русская философская мысль была подвергнута отечественными мыслителями-метафизиками начала XX века. Среди них видное место занимает С.Л. Франк. В докладе, прочитанном на немецком языке в 1925 году в Берлине и получившем название «Русское мировоззрение», он выделяет следующие черты отечественного типа мышления: преобладание интуитивизма, «стремление к позитивному, религиозно-метафизическому мировоззрению»; тяга к реализму, онтологизму, «предубеждение против индивидуализма и приверженность к определенного рода духовному коллективизму», соборности. Свойство русского онтологизма – «познание через переживание», стремление к целостности, к последней высшей ценности; поиски всеединства на фоне антропоцентризма и в рамках теоцентризма; историософичность – постоянное обращение к вопросам о смысле истории; эсхатологичность, панморализм, социологизм, литературоцентризм и др.

Вместе с тем Франк утверждает, что «русский дух решительно эмпиричен: критерий истины для него – всегда в конечном счете опыт», однако в основе всего русского мышления лежит особое понимание опыта, что привело к «самобытной национальной русской теории познания, совершенно неизвестной Западу». В чем же суть этой гносеологии?

«Совершенно замечательно, что русская философия – так же как и немецкая философия со времен Канта – на свой манер строится на теории познания и что, следовательно, гносеология имеет для нее не менее основополагающее значение, чем для немецкой. Правда, в совершенно ином смысле, чем для последней… Как чистая и строгая наука, точнее, как наука, цель которой – контролировать границы научного познания и предостерегать от любого дерзкого метафизического исследования, направленного на само бытие, она кажется весьма удаленной от мировоззренческих вопросов и в определенном смысле находится по отношению к ним в постоянной конфронтации» [7] .

7

Франк С.Л. Русское мировоззрение // Духовные основы общества. М., 1992. С. 476–477.

Иными словами, теория познания в России органически вырастает из метафизики. П.А. Флоренский в работе «К почести вышняго звания» (1906) отмечает следующее:

«Наши философы стремятся быть не столько умными, как мудрыми, не столько мыслителями, как мудрецами.

<…> Стремление нравственное,

сознание религиозное… одним словом, жизнь вне кабинета только и представляется нам жизнью до дна серьезною, всецело достойною. И вместе с тем каждая научная дисциплина неудержимо стремится к жизненному, непосредственно деятельному положению, спешит выявить свое отношение к религии, морали, политике, общественности… А в конечном итоге все нити сходятся в одном узле – религии, потому что в России и сам афеизм по-своему религиозен, сам позитивизм метафизичен.

Василий Васильевич Зеньковский

Михаил Александрович Маслин

Владимир Францевич Эрн

Семен Людвигович Франк

<…> Стремление к абсолютности неразрывно связано с русским духом. Если оно не находит себе выхода в религии, то делается разрушительною силою в других сферах деятельности, и конечные формы разрываются под напором бесконечного стремления. Научное, условное, полезное не удовлетворяет русский дух…»

Античный идеал мудреца, получивший свое высшее раскрытие в святоотеческом представлении о монахе как христианском философе, нашел себе лучшую почву в России, «тут идеал философа-монаха, созерцателя-аскета, гностика акклиматизировался и дал сочные всходы» [8] . Молитва становится «методом философствования», делающегося возможным лишь после подготовки разума аскетикой. Многим отечественным мыслителям свойственно соединение научных устремлений с аскетикой и библейскими размышлениями.

8

Флоренский П.А. К почести вышняго знания // Сочинения. В 4 т. М., 1994. Т. 1. С. 207–209.

Архимандрит Иоанн (в миру И.Н. Экономцев, р. в 1939) выделяет следующие черты русского сознания: идею личного спасения и принцип соборности как оказавшиеся созвучными с укладом жизни и нравственными понятиями славян; образно-символическое восприятие мира и максимализм – стремление достигнуть Абсолюта, причем сразу, немедленно, одним усилием воли. Нередко из литургизма вырастало и обрядоверие. Русская святость воплощена прежде всего в русских святых, старчестве. К чертам святости можно отнести смирение, жертвенность, жажду чистоты, чуткость и любовь к ближнему, всечеловечность [9] .

9

См.: Экономцев И.Н. Православие, Византия, Россия. М., 1992.

Уже Ф.М. Достоевский, говоря о психологическом типе русского человека, выделял две черты: это «потребность хватить через край» и «потребность страдания». Это «хватить через край» есть «потребность в замирающем ощущении, дойдя до пропасти, свеситься в нее наполовину, заглянуть в самую бездну и…броситься в нее как ошалелому вниз головой… Иногда тут просто нет удержу. Любовь ли, вино ли, разгул, самолюбие, зависть – тут иной русский человек отдается почти беззаветно, готов порвать все, отречься от всего, от семьи, обычая, Бога». Но зато с еще большей силой и глубиной происходит покаяние и преобразование больной души, ее очищение и просветление (XXI, 36) [10] .

10

Здесь и далее сноски по изданию: Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. В 30 т. Л., 1972–1986.

Н.А. Бердяев в «Русской идее» (1946), отталкиваясь во многом от Достоевского, выделял следующие черты русского сознания: поляризованность, мессианизм, преобладание дионисийского начала над аполлоновским. Г.П. Федотов говорит об особенностях межличностных отношений в России, удивительной их мягкости и легкости, ибо «здесь нет чужих», а «наши величайшие люди сродни последнему мужику “темной” деревни». Однако при всем многообразии оценок и черт отечественные философы-метафизики были едины в том, что утрата веры порождает общественный недуг, ведет к культурному кризису.