Генезис

Овчинников Антон

Затхлый воздух коридора проникает даже через респираторный фильтр химзащиты, облачка пыли, взлетают из под толстых резиновых подошв и невесомо замирают в луче моего фонаря. А ведь когда-то здесь было весело и светло, по коридорам сновали серые комбинезоны и белые халаты, скрывавшие под собой тела техников и врачей, а у двери штаба и лифта всегда стояли, расставив ноги, строгие морские пехотинцы, из стеновых динамиков играла негромкая музыка, прерываемая объявлениями для персонала. А сейчас?.. Приглушенные звуки шагов и грохот сердца в ушах – единственная музыка, сопровождающая мои поиски. Что же здесь все-таки произошло? Холодный, замешанный на неведении страх начал вползать в мою душу.

– Черт, как есть хочется! – высказался я вслух, что бы разогнать гнетущую тишину коридора, – Думаю, в жилых помещениях должно быть что-нибудь.

ROOMS –

это ближайшее от штаба помещение.

Я первый раз споткнулся не о яму в полу, что-то хрустнуло и покатилось у меня из под ног. Я посветил фонарем… О, ужас! Под резиновой тканью мое тело моментально просохло от пота и заледенело от ужаса! Передо мной валялась половинка человеческого черепа, а я стоял прямо в грудной клетке, раздавив чьи то истлевшие позвонки. Я в ужасе выдернул свою ногу из древнего скелета и, сделав неверный шаг назад, уперся спиной в выступ развороченного дверного проема. В свете фонаря мне почудились какие-то тени и я, не в силах сопротивляться нахлынувшему ужасу бросился со всех ног в коридор, ведущий к Карантину, топот моих резиновых сапог отдавался приглушенным эхом от стен, а мне казалось, что кто-то преследует меня. Я добежал до входа в Карантин, за доли секунды протиснулся в щель двери, в один прыжок оказался за дверью науки и разом, захлопнул гермодверь, нисколько не задумываясь о ее тяжести. Я оказался в кромешной темноте, фонарь, намертво зажатый в моей руке, почему-то не горел. Но пока я об этом не думал, я вообще ни о чем не мог думать. Сердце бешено колотилось, легкие, отвыкшие за столько лет от нагрузок, надсадно хрипели, пот заливал глаза, ватные ноги отказывались держать мое тело и я немедленно рухнул на пол.

Горло сжало комком и слезы покатились из моих глаз. Стянув с головы пластиковую маску шлема, я резиновым кулаком размазывал по грязному лицу так некстати подкатившее отчаяние.

– Что… Что, это… такое? Что… здесь… случилось?.. – услышал я в темноте свой собственный хриплый шепот.

Тьма! Наконец потрясенный разум получил сигнал от ослепших глаз, и я принялся щелкать выключателем на фонаре в надежде добыть свет, но судя по вмятине на его корпусе и разбитой линзе, кажется, я им слишком сильно махал на бегу, защищаясь от неведомых врагов.

Пробежав почти полдороги, я почуял противный мускусный запах! Я узнал эту вонь – так может пахнуть только один зверь в наших лесах – Рат! Я застыл, как вкопанный, замер на одном месте, с трудом сдерживая учащенное дыхание, медленно поворачивал голову из стороны в сторону, сильнее втягивая в себя воздух. Сомнений не было – где-то рядом прячется Рат! Этот зверь имеет тошнотворный мускусный запах и поэтому его можно заметить издалека, при этом Рат хоть и любит мясо, но первым нападает редко, он только охраняет свою территорию, где хранит запасы. Но не приведи бог, подойти к его кладовой – Рат набросится, разорвет и растопчет, а труп отволочит подальше и закопает, про запас, когда тело достаточно протухнет, станет мягким и сладким, Рат снова найдет его по запаху, разроет и съест. Но свои кладовые Рат делает не из трупов. Рат находит самые сладкие корешки, которые ценятся у нас дороже целого дома. Запасы из этих корней и создает Рат, закапывая неглубоко в землю, и помечает своими пахучими метками. У Рата есть только один враг К’шка – огромный зверь, еще больший чем Рат и при этом очень ловкий и неимоверно сильный, вооруженный острейшим когтями, скрытыми до поры, в мягких подушечках лап и длинными клыками тонкими и острыми, словно метательные дротики наших воинов. К’шка охотиться на все что меньше его по размеру, от Рата до моих соплеменников. Нашим воинам еще ни разу не удавалось убить К’шку. О кровожадности этого хищника ходили страшные легенды. Например, наметив себе добычу, К’шка запоминает ее запах и преследует до тех пор, пока не ощутит вкус ее крови. Благо таких тварей было совсем немного в нашем лесу, но встреча с ними означала только одно – смерть. Совсем другое дело Ларки – они охотятся стаями и в основном на таких, как я, один Ларк может появиться перед тобой и будет преследовать тебя или убегать, но всегда загоняет или приводит тебя в западню, устроенную всей стаей, как правило, до двадцати особей.

Не хочу вспоминать чего мне стоило разобраться в темноте с электропроводкой научного сектора, терзаемый голодом и подступающей жаждой, но, в конце концов, мне это удалось. И я вздохнул спокойно. Я снова прошелся по научному сектору, желая отыскать хоть что-то, что пролило бы свет на случившееся, но видимо этот сектор замуровали настолько давно, что все свидетельства превратились в прах. Я нашел немало компьютеров и научного оборудования, которое не работало. Голод и жажда давали знать о себе все сильнее. Похоже, мне все-таки придется выйти из своего убежища на поиски еды, а значит надо найти новый фонарь. Скоро мои старания были вознаграждены – в одном из ящиков с какими-то запчастями я обнаружил другой фонарь, меньший, чем разбитый мной и, наверное, слабее. Теперь можно выйти во тьму бункера.

Вооружившись куском арматуры, найденном в том же ящике, что и новый фонарь, я осторожно, стараясь не шуметь, протиснулся в щель карантина. Перемещаясь короткими перебежками, я оказался в том месте, откуда недавно в ужасе бежал. В свете моего слабого фонарика я смог рассмотреть окружающие предметы. Я находился в широком проходе, отделявшим научный сектор и штаб ото всех остальных помещений, передо мной лежало несколько почерневших скелетов настолько древних, что малейшее прикосновение превращало их в пыль. Среди этих древних костяков я обнаружил помятый шлем странной формы, и непонятное поломанное оружие, состоящее из расколотого пластикового приклада, широкого магазина с коротким металлическим раструбом на длинном обугленном ложе. Состояние жилых комнат пугало еще больше. Повсюду были разбросаны кости, вся мебель сломана. Стены выжжены до бетонного основания. В одной из комнат, в большой воронке на полу, я обнаружил плоскую металлическую коробочку. Я попытался ее открыть, но тщетно, возможно это не коробочка, а что-то еще, повертев ее в руках, я, за неимением карманов, сунул ее за голенище сапога. И больше ничего и никого… Никого живого, только тени от моего фонаря блуждали вокруг. Тут не было даже паутины и ее вездесущих хозяев, вообще никаких намеков на жизнь. Скоро я понял, что бояться здесь некого! Тут был только один опасный живой – Я.

WC и Exit, но продолжение коридора, ведущего к туалетным комнатам и лифту на поверхность, оказалось засыпано рухнувшими перекрытиями вперемешку с песком и щебнем, и в добавок счетчик облучения, встроенный в рукав моего костюма, ощутимо завибрировал. Я посмотрел на него и волосы на голове непроизвольно зашевелись, и я бросился вон из этого коридора. Разбросанные повсюду человеческие кости уже не удивляли, теперь меня больше беспокоила радиация, но чем дальше я отдалялся от завала, тем спокойнее становился счетчик.

Штаб! Там должен быть эвакуационный выход! Но как туда попасть?

– Я же нашел эту странную коробочку, может быть это и есть ключ, надо попробовать! – огласил я коридоры радостным шепотом и потопал к единственной запертой гермодвери.

И вот я снова около HQ. После внимательного осмотра двери, я нашел небольшую прорезь, как раз подходящую для найденной мной коробочки, вставив и немного повернув ее против часовой стрелки, я, ценой неимоверных усилий, смог немного откатить тяжеленую дверь в центральный пост. Я прислушался – тишина, посветил в щель фонарем – ничего, только пыль, поднятая со своих мест движением воздуха из двери, неторопливым танцем заполняла луч света. Скоро я оказался в центральном посту наблюдения! Я медленно водил лучом фонаря по внутреннему пространству Штаба. Передо мной предстала довольно просторная комната, уставленная вдоль стен потухшими пультами управления, на полу, как и везде, многовековой слой пыли, и что более всего привлекло мое внимание, это порядок, здесь, в отличии от остальных помещений, ничего не было взорвано или разрушено. Посреди комнаты стояли снятые с колесиков операторские кресла, на них лежал широкий пластиковый щит, на котором угадывались остатки материи. Неужели кто-то устраивал себе здесь постель? Я сделал шаг к противоположной стене – там должна была быть дверь эвакуационного выхода, и тут луч моего фонаря скользнул по небольшому металлическому столу рядом со стеной, и я остановился как вкопанный. Из-за стола на меня уставился пустыми глазницами целый, неповрежденный скелет.

Я не знал, видит ли меня сейчас, почуянный мной Рат или нет, поэтому я медленно сделал несколько шагов в сторону, безошибочно определил направление запаха и, пригибаясь, чуть ли не ползком, держась подветренной стороны, стал обходить предполагаемое убежище опасного зверя. Подкравшись совсем близко, я был готов пуститься со всех ног на утек, но к моей великой радости, злобной твари в ожидаемом месте не оказалось, а источником его запаха был небольшой холмик свежей земли не умело забросанный вырванной с корнем травой и прошлогодними листьями.

«Ратовья кладовая!» – пришла ошеломительная мысль: «Вот так удача!»

Похоже Рат сделал ее не так давно, потому что, в прошлый раз, несколько дней назад, когда я ходил этой же дорогой, в чащу, ее еще не было! Мне тут же вспомнился рассказ отца о том, как разбогател его дядька, которому так же посчастливилось найти в лесу ценнейший клад, сделанный запасливым зверем. Благодаря такому богатству вся моя семья переселится в центр города и не будет работать несколько лет, а меня наконец-то перестанут пинать и обзывать проклятьем рода!