Гении исчезают по пятницам
Шрифт:
— Реагировать тоже формально?
— А как иначе? Ты что же, ждал, что мы все бросим и помчимся саентологов арестовывать пачками? На каком основании? Да, твои в заявлении написали, что подверглись нападению именно саентологов, но при этом никаких доказательств у них нет. Они даже лиц не видели. Как они будут опознавать нападавших, по запаху, что ли?
— Например, по запаху, — кивнул Денис. — Вполне можно было пустить по следу собаку. От того подъезда до Гуманитарного центра пять минут бегом, вряд ли злодеи садились в машину. И сразу по горячим следам можно было хотя бы попробовать их вычислить.
— По горячим следам, как ты, наверное, знаешь, не получилось. Формально мои ребята приехали на вызов бабули-пенсионерки, которая по телефону заявила, что в подъезде кто-то дерется. Приезжает наряд, застает двух окровавленных мужиков, которых, естественно, задерживает. А что они там несут про сбежавших бандитов с палками, так, сам знаешь, чего только не придумывают хулиганы… Потом ведь разобрались, отпустили их. Хотя формально могли задержать на трое суток до выяснения обстоятельств.
— Ну ясно, а потом с собакой по оживленной улице уже бесполезно было ходить, — закончил за подполковника Денис. Хотя, скорее всего, никто никакую собаку ни по какому следу пускать и не собирался. Подполковник именно это, очевидно, и хотел объяснить, а все остальное только прелюдия к разговору.
Собственно разговор начался только в кафе, где подполковник заказал себе минеральную воду и стал глотать какие-то таблетки.
— Понимаешь, Денис Андреевич, — еще раз тяжко вздохнул подполковник, — этот Гуманитарный оздоровительный центр — уважаемая организация с большими связями. А мне до пенсии осталось пара месяцев. Но дело даже не в этом. Они тут обосновались довольно давно, второй год уже пошел. И никогда никаких инцидентов.
И еще они, наверное, приплачивают половине отделения, чтобы эти инциденты не протоколировались, если возникают, продолжил про себя Денис. Но вслух ничего не сказал. Теперь стало окончательно ясно, что от милиции помощи ждать нечего.
— Ты, конечно, можешь сходить туда сам. Начнешь их обвинять, они тебя выставят, ты окажешь сопротивление, нарвешься на скандал, они вызовут нас, мы формально будем вынуждены тебя задержать. И тем все и кончится, если они не станут обвинять тебя в клевете или еще в чем-нибудь…
— Ладно, спасибо за откровенность.
— Привет дядюшке, — впервые чуть улыбнулся подполковник. — И мой тебе совет: не связывайся ты с ними — затаскают по судам. Они это здорово умеют.
— Скажите, а подъезд после драки кто-нибудь специально осматривал? — Денис еще отнюдь не закончил. Даже из такого вот тихого саботажа можно было выжать гораздо больше.
— Нет пока…
— А можно мне при этом поприсутствовать?
Подполковник страдальчески закатил глаза и, очередной раз вздохнув, согласился.
Пришлось возвращаться в отделение. Там подполковник отрядил на задание двух оперов, которые без особого энтузиазма, но вполне профессионально осмотрели подъезд, где произошла драка. Сфотографировали следы крови на стенах и полу и отыскали осколки выбитых зубов. Потом опросили жителей подъезда и тщательно записали все показания, а драку слышали человека три. Одна женщина даже видела злодеев — мыла окно и заметила, как двое бегом выскочили на улицу как раз перед приездом милиции. Видела она их, правда, сверху и запомнила только одежду, но это уже было кое-что.
А главное — теперь формалист подполковник не сможет просто забыть об этой драке. Он может не форсировать расследование, вообще засунуть дело подальше в стол, но бумаги никуда не денутся, и в любой момент их можно будет извлечь из-под сукна — добротные, веские, оформленные по всем формальным правилам.
К саентологам Денис уже не пошел. Подполковник в данном случае был прав, предъявить саентологам ему было нечего, а рассчитывать на их откровенность — глупо. Не станут же они давать показания против самих себя.
Он вернулся в контору и обязал Агеева с завтрашнего дня засесть поблизости от Гуманитарного центра с фотороботами и проверить всех входящих и выходящих на портретное сходство. И когда оно обнаружится, тогда и появится предмет для разговора.
Ирина Сибирякова
С этого дня, как только выпадал свободный денек, Ирина приходила во двор на Алтуфьевском и усаживалась на скамейку в надежде узнать что-нибудь новое. Торопова она вычислила быстро — шатен. За рулем всегда был он. Но с приятелем своим почти никогда не расставался. Утром, часов около девяти, Торопов выходил из дому, заезжал за брюнетом, и они отправлялись в тренажерный зал, находясь там до обеда, — либо они там работали, либо вообще нигде не работали. Приятель жил недалеко на Бибиревской, и тренажерный зал был тут же рядом — в Бескудникове. Ирина однажды не поскупилась на такси и проследила утренний маршрут «объектов наблюдения». На этом, правда, ее успехи и ограничились, но сдаваться она не собиралась.
Если бы кто-нибудь спросил ее, что она, собственно, собирается обнаружить, чего хочет добиться, изображая из себя детектива, она бы вразумительно и не ответила. Но она располагала двумя фактами: подозрительный инфаркт Кропоткина и еще более подозрительная автокатастрофа, в которой разбилась «скорая». А Торопов с приятелем были и там, и там (поскольку с брюнетом Торопов не разлей вода, очевидно, и во дворе Кропоткина они находились вместе).
Наверное, поговори Ирина с мудрым человеком, с Лидией Федоровной например, та сказала бы: не лезь не в свое дело, такими вещами должна заниматься милиция. И это правильно, только… Только что могла Ирина рассказать в милиции, если бы решилась туда обратиться?
В крови Кропоткина обнаружена малая концентрация сердечного гликозида.
И что?
Вот именно, что ничего. Препараты из ряда сердечных гликозидов используют при лечении нарушения ритма, мерцательной аритмии например.
Борис Шаповалов так ей и сказал:
— Ничего подозрительного. Концентрация низкая, ну выпил старик таблетку-другую, когда почувствовал, что сердце покалывает. Наверное, еще утром выпил в день смерти.
— Но домработница же сказала, что он никаких лекарств не принимал, — возразила тогда Ирина.
— И ты ей веришь? Наверняка глупая баба, только и знает, как щи варить.
— И в акте вскрытия я не видела подробного описания состояния кожных покровов, не было у него следов от укола где-нибудь в неподходящем месте?
Борису, даже несмотря на очередную бутылку пива, эта тема надоела до чертиков:
— Кто стал бы его с лупой изучать, если труп не криминальный?! Может, он на кнопку сел — студенты подложили, или в метро — на чью-то авоську с гвоздями.
Бориса Ирине пришлось оставить в покое. Но он ее ни в чем не убедил. До этого инфаркта у Кропоткина с сердцем все было в порядке, Ирина специально поинтересовалась у участкового терапевта. Гастрит у него был, язву желудка подозревали, артрит лечил профессор, но на сердце никогда не жаловался и давление как у юноши: 125 на 80.