Гении, изменившие мир
Шрифт:
В конце 1950-х гг. Хомейни стал аятоллой — религиозным деятелем высшего ранга. С 1962 г. его отношения с властью особенно обострились. В октябре он выступил против шахского законопроекта, разрешавшего представителям других религий, «неверным», избираться в органы государственной власти. При этом избранный мог принять присягу на любой священной книге, а не только на Коране. Хомейни направил шаху и правительству ноты протеста и опубликовал специальное послание всем верующим. Он заявил: «Вы намерены лишить Коран его официального статуса и… открыть путь врагам, предающим ислам и Иран». Для него самого и его последователей происшедшее являлось святотатством. Кумское духовенство объявило законопроект противоречащим духу и букве иранской конституции и основным принципам шариата. Сразу же закрылись базары и большинство предприятий. Шах дрогнул, но не сдался. В январе 1963 г., обвинив Хомейни в невежестве и мракобесии, он повелел провести
Аятолла становился слишком опасен. Его дважды арестовывали, чтобы заставить молчать, но тщетно. Расправу предотвратило решение высшего духовенства возвести его в ранг «великого аятоллы», который носили менее десяти шиитских религиозных деятелей и который обеспечивал свободу от юрисдикции шахского режима. Кроме того, новый духовный сан давал Хомейни возможность претендовать на роль руководителя шиитской общины Ирана. Вскоре произошло новое столкновение с властью: Хомейни публично осудил мошенничество на парламентских выборах. Это привело к 8-месячному домашнему аресту. Затем последовало новое выступление аятоллы — на сей раз против предоставления американским военным статуса дипломатической неприкосновенности. Чаша терпения шаха переполнилась, и он пошел на крайние меры. 4 ноября 1964 г. в дом Хомейни ворвались десантники, которые отвезли его в столичный аэропорт, а оттуда на транспортном самолете ВВС Ирана — в Анкару. Спустя 11 месяцев аятолла получил разрешение перебраться в Ирак. Здесь он читал лекции в религиозном учебном заведении и продолжал разработку своей концепции «подлинного толкования» ислама и роли исламского лидера. Много внимания Хомейни уделял разработке нового, «исламского правления». Учитывая это, власти Ирана добились от Ирака лишения Хомейни вида на жительство, и он вынужден был переселиться во Францию.
Все 14 лет, проведенные в изгнании, Хомейни руководил исламской революцией в Иране. Вокруг него на общей идейной платформе объединились десятки миллионов людей из самых разных социальных слоев. Выдвинутый им лозунг «справедливого исламского строя» привлекал всеобъемлющим характером, благодаря чему каждый мог видеть в нем воплощение собственных представлений об обществе равенства и справедливости. Им было написано более 20 книг по исламской теологии, большинство которых посвящено критике шахского режима за деспотизм и разрушение исламской культуры. К 1978 г. Хомейни превратился из бесплотного символа революции в ее реального вождя и молчаливо согласился на то, чтобы его именовали имамом. Это был беспрецедентный случай в истории иранского шиизма.
В августе 1978 г. Хомейни издал фетву (воззвание) о свержении шаха. Безуспешно испробовав различные средства борьбы с революцией, Пехлеви разрешил аятолле вернуться на родину, но тот отказался сделать это, пока шах остается у власти. Магнитофонные кассеты с записью посланий Хомейни постоянно поступали в Иран и прокручивались в тысячах мечетей и на бесчисленных городских базарах. 16 января 1979 г. под давлением коммунистов, либералов и шиитов шах вынужден был бежать.
1 февраля 1979 г. Хомейни вернулся из Парижа в Тегеран. Но уже в ночь с 9 на 10 февраля неожиданно для него самого в столице началось вооруженное восстание, вызванное нападением шахской гвардии «бессмертных» на учебную базу ВВС. В городе начались бои. Положение на улицах полностью вышло из-под контроля представителей ислама, которые в это время вели переговоры с военным командованием. Однако эти события с еще большей силой выявили способность Хомейни обращать себе на пользу свои же упущения: военные приняли решение о нейтралитете вооруженных сил в происходящем, о поддержке требований народа и отводе войск в казармы. 12 февраля Хомейни и его сторонники уже держали в своих руках все рычаги управления. Иранское радио сообщило о победе исламской революции и о предоставлении верховной власти «высшему богословскому авторитету, законоведу, знатоку Корана и всех почитаемых мусульманами книг, уважаемому всеми верующими так, что его мнение воспринимается беспрекословно». Аятолла Хомейни стал первым духовным лидером Исламской Республики Иран (ИРИ). Эпоха светской государственности в стране закончилась. «Тиранию короны» сменила «тирания тюрбана».
Лидеру исламской революции, аятолле-революционеру облик нового Ирана виделся следующим образом: «Вся нация — начальники и подчиненные, религиозные деятели и студенты, работодатели и рабочие — все будут братьями и равноправными. Совершенно очевидно, что между ними будет господствовать братство, не будет конфликтов по поводу постов, рангов, богатства и т. п. Имущество всех и каждого будет чистосердечно предоставлено в распоряжение всех и каждого». Все это, конечно, оставалось благими намерениями. Став высшим духовным наставником и фактическим правителем ИРИ, Хомейни, однако, отказался занять официальный пост. Вокруг его имени складывались легенды, в которых он был наделен сверхъестественными способностями. Сам аятолла жил в Куме, в полутораэтажном доме, вернее, в комнате, лишенной всякой мебели. Постель на полу и книги — вот и все, что ему было нужно. Здесь, сидя на ковре в окружении приспешников, он принимал посетителей, в том числе и иностранные делегации. Сюда же по четвергам прибывал премьер-министр, а в остальные дни — другие официальные и неофициальные лица. День был расписан по минутам: молитва до рассвета, чтение Корана, скудный завтрак, обязательный дневной сон и опять молитвы.
Тем временем в стране появилось множество общественных и политических организаций, ассоциаций, групп, придерживающихся самых различных взглядов на будущее социальное и политическое устройство Ирана. Хомейни открыто не поддерживал ни одну из них. Действуя подобным образом, он во всех перипетиях ожесточенной внутриполитической борьбы всегда оказывался в наиболее выгодной для себя позиции, позволявшей ему неизменно фигурировать в роли «отца нации», незапятнанного и безупречного, уставшего от интриг, ведущихся вокруг него, но отнюдь не ответственного ни за одну из них. При таком положении вещей авторитет и полномочия имама с самого начала почти никто не оспаривал.
С момента победы исламской революции в стране началась охота за сторонниками прежнего режима. Повсеместно возникли революционные комитеты и трибуналы, которые, не раздумывая, ставили к стенке сотрудников шахской охранки, армейских офицеров, участвовавших в расстреле демонстраций, чиновников, предпринимателей, представителей интеллигенции, которые хоть и не питали симпатий к шаху, но и не выступали против него.
Досталось и «эмансипированным» женщинам. Те, кто осмелился сбросить чадру, подвергались публичным издевательствам, пыткам и казням. По мусульманской традиции их забивали камнями. Все население страны было превращено в добровольных осведомителей органов безопасности. Родители должны были доносить на детей, дети — на родителей, а все вместе — на родственников. Осведомительство рассматривалось как исполнение национального и религиозного долга. Страну охватила волна репрессий, направленная против сторонников либеральных сил и коммунистов. Даже президент Бана Садр, уличенный в недостаточной приверженности политике аятоллы, был лишен своего поста и бежал в Париж.
Не забыл Хомейни своего главного врага — шаха. Тот нашел пристанище в США. Аятолла потребовал выдачи беглеца. Когда же американцы отказались, Хомейни объявил США «Великим Сатаной», изгнал из Ирана 85 тыс. американцев и приказал разгромить американское посольство, что и было сделано находившимися под его влиянием студентами. В результате погрома 90 человек были взяты в заложники, в их числе находились обслуживающий персонал, дети, жены дипломатов. Эти действия привели Иран к длившейся несколько лет международной изоляции. Пленники были освобождены только через два года.
В это же время исламские власти приступили к национализации банков, страховых компаний, ряда предприятий тяжелой промышленности. Меджлис (Парламент) принял решение об аграрной реформе. Однако дела не ладились. Осенью 1979 г. разразился экономический кризис. В ряде городов прошли народные выступления, в ходе которых главным виновником случившегося фигурировало правительство, но никак не Хомейни. Нешуточные волнения потрясли и провинции, населенные азербайджанцами, курдами, иранскими арабами и другими народностями. Их явно не устраивала обещанная аятоллой перспектива оказаться в ситуации, когда «нет арабов и неарабов, турок и персов, есть только ислам и единство на основе ислама». Никто не хотел терять свое национальное лицо.
Также почти сразу выяснилось, что далеко не все партии и организации, даже не все духовенство поддерживают идею исламского правления. Все стали требовать для себя места под солнцем и причитавшийся кусок пирога. Это вызывало особое беспокойство у аятоллы. 2–3 декабря 1979 г. референдум утвердил «исламскую конституцию». Хомейни стал де-юре пожизненным и всевластным правителем Ирана. Сразу же после референдума имам разгромил остатки либеральных сил. Всего же за годы его правления было казнено около 50 тыс. иранцев, а 140 тыс. находилось в заключении. Весной 1980 г. по всей стране началась санкционированная Хомейни «великая исламская культурная революция», поставившая на грань уничтожения всех деятелей культуры, чьи взгляды хотя бы минимально отличались от взглядов шиитов. Тогда же после обширного инфаркта имам вместе с семьей поселился в пригороде Тегерана на улочке Шахида Хасана.