Шрифт:
Профессор Беркович приехал сегодня в клинику в самом хорошем расположении духа. Улыбаясь и здороваясь со встречным персоналом, он прошел в свой кабинет и вызвал помощницу – санитарку Лизу. Именно она находилась почти круглые сутки с самым важным пациентом клиники.
– Александр Сергеевич опять ночь не спал, – всплеснула руками санитарка. – Но я не стала ему успокоительное колоть. Вы распоряжение не давали, а он так просил дать ему поработать…
– Я распоряжение не давал его убивать! – прорычал доктор Беркович. – Он благодаря тебе не спит уже вторые сутки!
– Но он работает, Петр Иванович! Всё пишет и пишет… – попробовала оправдаться женщина.
– Мне наср… начхать, что он там пишет! Мне нужна положительная динамика терапии, – доктор звонко хлопнул мягкой ладонью по столу, от чего Лиза вздрогнула и отступила на шаг.
– Свободна! И чтоб я не видел тебя сегодня.
Смаргивая слёзы, Лиза пулей вылетела из кабинета. А Петр Иванович пригладил волосы, прикрывающие лысину, достал из ящика дубового стола нераспечатанную упаковку офисной бумаги и направился к Голощапову. Он страстно хотел увидеть, что с его самым значимым пациентом всё в порядке.
Перед входом в палату, доктор Беркович дружески улыбнулся и вошел. В комнате было серо и пыльно. Пол сплошным ковром устилали исписанные листы. Сам Голощапов, сгорбившись, сидел за столом, теребя жидкие седые волосы.
– Александр Сергеевич, всё работаете? – привлекая к себе внимание, спросил доктор. Голощапов обернулся и с лучезарной улыбкой вскочил из-за стола.
– Петр Иванович, дружище, я так рад вас видеть! – В три шага он преодолел расстояние до доктора, и простосердечно обнял. Профессору показалось, что для полной картины пациенту недостает хвоста, которым он бы радостно вилял. Доктор Беркович отстранился и поспешил занять единственный стул, утвердив на коленях пачку бумаги.
– Елизавета сказала, что вы не спали сегодня. Александр Сергеевич, мы же с вами договаривались? – профессор пробуравил пациента взглядом, не снимая наигранной дружеской улыбки.
– Каюсь, друг мой, каюсь… – повинился Голощапов, усаживаясь на край скрипучей панцирной кровати. – Но, Петр Иванович! Оно того стоило! Я пишу свой роман! Вы только представьте, я лежу, дремлю и тут, в моей голове всё сошлось! Блики и тени высветили образ ключевого персонажа! – мужчина вскочил и, восторженно размахивая руками, стал ходить по палате. – Я увидел его так ясно и четко… Он как будто материализовался из тумана. Обрел плоть. И позже, за завтраком я его встретил! Он сидел напротив и ел кашу. А еще он назвал мне своё имя! Представляете?
– Как же его имя? – спросил помрачневший Беркович.
Конец ознакомительного фрагмента.