Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала

Дайнес Владимир Оттович

Генерал-фельдмаршал Паулюс заявил, что приказ о капитуляции армии подписывать не будет, так как армией с недавних пор не командует, а является всего лишь «частным лицом» и встретиться с парламентерами категорически отказывается. Вместе с тем Паулюс передал просьбу, чтобы его, генерал-фельдмаршала, пленил и сопровождал один из советских генералов. Мутовин ответил, что просьба командующего будет удовлетворена: для принятия капитуляции немецких войск, пленения Паулюса и его сопровождения сюда прибудет представитель генерала Рокоссовского начальник штаба 64-й армии генерал-майор И. А. Ласкин.

Около 9

часов в штаб 6-й армии прибыл генерал Ласкин. Он предъявил генералам Шмидту и Росске требование прекратить огонь повсеместно. Они тут же по телефону отдали соответствующий приказ войскам и в свою очередь просили отдать распоряжение советским частям больше не вести огонь на всем участке фронта южной группы. Эта просьба немедленно была доведена до сведения генерала Шумилова. Боевые действия прекратились. К этому времени генерал Росске написал приказ войскам Южной группы о немедленном прекращении огня и о капитуляции Южной группы. Генерал-фельдмаршал Паулюс был доставлен в Бекетовку, в штаб 64-й армии, а затем в Заварыгино, где находился штаб Донского фронта.

В ночь на 1 февраля в избе, где жил и работал Н. Н. Воронов, которому недавно присвоили воинское звание маршал артиллерии, начался первый допрос Паулюса. В прихожей он спросил переводчика, как можно узнать, кто маршал Воронов и кто генерал Рокоссовский, и получил ответ. Дверь отворилась, Паулюс вошел в комнату, ярко освещенную электричеством. Воронов и Рокоссовский сидели за небольшим столиком.

Остановившись на пороге, Паулюс поднятием правой руки приветствовал советских военачальников. Воронов, сидя, жестом показал на стул, поставленный с другой стороны стола:

– Подойдите к столу и сядьте.

Переводчик – П. Д. Дятленко – перевел. Крупными шагами Паулюс подошел и сел. Видно было, что он нервничает. Он выглядел усталым и больным.

Воронов подвинул к нему лежавшую на столе коробку папирос:

– Курите!

Паулюс кивнул головой:

– Данке! – но курить не стал.

– Мы к вам имеем всего два вопроса, генерал-полковник, – начал Воронов, и переводчик стал переводить.

– Простите, – прервал его Паулюс, – я генерал-фельдмаршал. Радиограмма о производстве в этот чин пришла только что, и я не смог переменить форму… Кроме того, я надеюсь, что вы не будете заставлять меня отвечать на вопросы, которые вели бы к нарушению мною присяги.

– Таких вопросов мы касаться не станем, господин генерал– фельдмаршал, – пообещал Воронов. – Мы предлагаем вам немедленно отдать приказ прекратить сопротивление группе ваших войск, продолжающих драться в северо-западной части Сталинграда. Это дает возможность избежать лишних жертв.

Пока переводчик переводил эти слова, Рокоссовский закурил и еще раз предложил сделать это Паулюсу. Паулюс закурил и, дымя папиросой, стал медленно отвечать.

– Я не могу принять вашего предложения. В данное время я являюсь военнопленным, и мои приказы недействительны, тем более что северная группа имеет своего командующего и продолжает выполнять приказ верховного главнокомандования германской армии.

– В таком случае вы будете нести ответственность перед историей за напрасную гибель своих подчиненных. Войска генерала Рокоссовского располагают силами и средствами, достаточными для их полного

уничтожения. Если вы откажетесь отдать приказ, завтра с утра мы начнем штурм и уничтожим их. Взвесьте все!

Но Паулюс вновь отказался, приведя те же мотивы.

– Хорошо, – продолжил Воронов, – перейдем ко второму вопросу. Какой режим питания вам необходимо установить, чтобы не повредить вашему здоровью? То, что вы больны, мы знаем от генерал-лейтенанта Ренольди, вашего армейского врача.

Паулюс явно удивился. Медленно, подбирая слова, он ответил:

– Мне ничего особенного не нужно. Я прошу лишь, чтобы хорошо отнеслись к раненым и больным моей армии, оказывали им медицинскую помощь и кормили. Это единственная моя просьба.

– По мере возможностей эта просьба будет выполнена. В Красной Армии, в отличие от немецкой, к пленным, особенно к раненым и больным, относятся гуманно. Но я должен сказать фельдмаршалу, что наши врачи уже сейчас столкнулись с большими трудностями. Ваш медицинский персонал бросил на произвол судьбы госпитали, переполненные ранеными и больными! – Голос Воронова стал громче. – Думаю, вы понимаете, как трудно нам в такой обстановке быстро наладить нормальное лечение десятков тысяч ваших солдат и офицеров.

Воронов встал, давая понять, что разговор окончен. Паулюс поднялся вслед за советскими генералами.

– Пусть фельдмаршал знает, что завтра по его вине будет уничтожено много офицеров и солдат – его бывших подчиненных, о которых он так заботится. – В голосе Воронова слышалась насмешка.

Паулюс молча вытянулся, высоко поднял правую руку, круто повернулся и твердым шагом вышел в переднюю.

– Ну что ж, – повернулся Воронов к молчавшему в течение всего допроса Рокоссовскому, – что ты скажешь?

– Нам остается одно, – ответил тот и позвал громче: – Михаил Сергеевич! – Малинин быстро вошел. – Немедленно передай командирам, что поставленные перед ними задачи остаются в силе. Завтра с утра их следует выполнить. Впрочем, – он посмотрел на часы, – это уже будет сегодня.

Утро Рокоссовский и Воронов встретили на наблюдательном пункте, устроенном в насыпи железнодорожной линии. Отсюда открывался вид на разрушенный, превращенный в руины город. А к западу от полотна все плато, куда ни глянь, было покрыто орудиями, изготовившимися к стрельбе. Впоследствии было подсчитано, что плотность артиллерийско-минометных стволов во время огневого налета в этот последний день Сталинградского сражения доходила до 338 на километр фронта. Реактивных установок насчитывалось 1656.

Ровно в 8 часов 30 минут содрогнулась земля, и смерч невиданной силы обрушился на упорствующего врага. Огневой налет продолжительностью 15 минут доконал противника. Сразу после окончания налета в тыл потянулись вереницы немецких солдат, сдавшихся в плен. С врагом под Сталинградом было покончено.

На следующий день в донесении Сталину маршал артиллерии Воронов и генерал-полковник Рокоссовский сообщали: « Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16.00 2.II.43 г. закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки врага…В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника, боевые действия в городе Сталинграде и в районе Сталинграда прекратились[411] ».