Гений войны Скобелев. «Белый генерал»
Шрифт:
Вначале Скобелев состоял при штабе округа. Он выполнял отдельные поручения командующего, изучал местные способы ведения боя. Иногда во главе небольшого отряда казаков он выезжал в разведку и несколько раз даже участвовал в стычках с мелкими отрядами противника.
И тут произошел случай, который заставил Скобелева уехать из Туркестана. Об этом оставил воспоминания В. В. Верещагин в своей книге «Михаил Дмитриевич Скобелев. Воспоминания о Русско-турецкой войне 1877–1878 гг.».
Он писал: «Скобелев был годом моложе меня. Он перешел на службу в Туркестан в бытность мою там, но в каком именно месяце, не помню. Много слышав о его известном деде, я ничего не знал ни о его отце, ни о нем самом, пока не стряслась
– Позвольте вам представить моего бывшего воспитанника Скобелева, – сказал он.
Я пожал руку офицерика, почтительно поклонившегося и в самых любезных выражениях рассыпавшегося в чувствах уважения и проч.
Фигура юного Скобелева была так привлекательна, что нельзя было отнестись к нему без симпатии, несмотря на то что история, висевшая на его шее, была самого некрасивого свойства. Дело в том, что, возвратившись из рекогносцировки по бухарской границе, он донес о разбитых, преследованных и убитых бухарских разбойниках, которых в действительности не существовало, как оказалось, и которые были им просто сочинены для реляции.
Дело разыгралось бы, пожалуй, «вничью», как множество подобных дутых донесений, если бы не замешалась личная месть: Скобелев в запальчивости ударил одного из бывших с ним уральских казаков, и хотя после представил его в урядники, но уралец, «дворянин», как они себя величают, на этом не помирился, а стал громко говорить, что «офицер сочинил от начала до конца всю историю о разбойниках, вовсе и не виденных ими». Вышел великий скандал, не только для высших, но и для низших слоев общества офицеров; выразителем первых явился генерал-губернатор, вторых – двое офицеров из золотой молодежи Ташкента: кирасир Г., сын известного генерала Г. (окончившего жизнь в Варшаве всем известною трагическою смертью), и П., адъютант генерал-губернатора, – оба вызвали Скобелева на дуэль за вранье и недостойное офицера поведение.
Я готовился в это время ехать в Коканд и, живя временно в гостинице, видел все совещания и приготовления к поединкам, разумеется, не имея права вмешиваться в них: мне жаль было юношу, увлекшегося в погоне за отличием до такой некрасивой проделки, и я говорил П.:
– Да перестаньте вы конспирировать, пощадите малого-то!
П. рассказывал после, что Скобелев держал себя с большим достоинством во время дуэли, так что по окончании ее они пожали друг другу руки. Г. получил рану, кажется, бывшую впоследствии причиною смерти этого милого, симпатичного юноши. Принуждены были, как говорю, отозваться на этот шум и сверху: генерал-губернатор, он же и командующий войсками Туркестанского края, экстренно созвал офицеров в большой зал своего дома и сурово, жестоко распек Скобелева.
– Вы наврали, вы налгали, вы осрамили себя, – громко, рассчитанно жестоко сказал ему генерал Кауфман в зале, полном офицеров…
После этого Скобелев должен был оставить Туркестан, где его положение сделалось со всех сторон невыносимо. Перед отъездом он был до того жалок, что, признаюсь, я не утерпел, чтобы не сказать ему:
– Да плюньте вы, все перемелется…»
О скандале стало известно Кауфману, который строго выговорил Скобелеву за его поведение. Нетрудно догадаться, что пребывание строптивого генштабиста в районе военных действий не нравилось командующему. Поэтому Кауфман сделал все возможное для того, чтобы Скобелев как можно скорее покинул Ташкент и вернулся обратно в Петербург. Повод был найден самый банальный – Михаилу Дмитриевичу было поручено в столице доложить план действий русских войск в Средней Азии на 1870 год.
Вернувшись в столицу, М. Д. Скобелев вскоре начал откровенно скучать. После того, что он увидел и пережил в Средней Азии, петербургские салоны его откровенно тяготили, не радовали и шумные попойки с друзьями.
В конце 1870 года Михаил Дмитриевич по собственной просьбе был командирован в распоряжение главнокомандующего Кавказской армии. К тому времени этот край после 50-летней войны уже был «усмирен» и Тифлис мало чем отличался от любого другого губернского города. Прибыв туда, Скобелев снова захандрил и начал просить отправить его на какое-либо «дело».
Повод нашелся. В Красноводске из кавказских войск как раз формировался отряд для похода на Хиву. Скобелев был назначен в этот отряд, а, прибыв в Красноводск в марте 1871 года, напросился командовать подразделением кавалерии. Вскоре перед ним была поставлена задача по проведению разведки маршрута к этой крепости.
К поставленной задаче Михаил Дмитриевич отнесся с большой ответственностью. Отобрав трех казаков-добровольцев и трех туркмен-проводников, погрузив запасы продуктов и воды на верблюдов, он отправился в путь. Маленькому отряду удалось при недостатке воды и в условиях палящей жары за 9 дней пройти по пустыне 437 километров, проложить путь к колодцу Сарыкамыш, а затем вернуться обратно на соединение с главными силами красноводского отряда. Позже было подсчитано, что в столь трудных условиях разведчики ежедневно проходили в среднем по 48 километров, что в то время считалось пределом возможного.
Вернувшись, Скобелев представил подробное описание маршрута. Он ожидал награды, но и на этот раз его подвел строптивый характер. Михаил Дмитриевич начал грубо критиковать план экспедиции, составленный лично командующим Кавказской армией великим князем Михаилом Николаевичем – братом царя. Без объяснений он был немедленно отозван из красноводского отряда и отправлен обратно в Петербург. А там, доложив об итогах своей командировки, он испросил 11-месячный отпуск и временно был отставлен от службы.
В апреле 1872 года М. Д. Скобелев был снова причислен к Главному штабу «для письменных занятий». В этом качестве он участвовал в подготовке полевой поездки офицеров Главного штаба и Петербургского военного округа в Ковенскую и Курляндскую губернии. Полевая поездка прошла успешно. 5 июня того же года Михаил Дмитриевич был произведен в капитаны и переведен в Генеральный штаб с назначением старшим адъютантом штаба 22-й пехотной дивизии, которая дислоцировалась в Новгороде. Едва прибыв на новое место службы и ознакомившись со своими обязанностями, 30 августа 1872 года он узнает о своем производстве в подполковники с назначением штаб-офицером для поручений при штабе Московского военного округа. Но и в Москве Скобелев задержался недолго. Вскоре для цензового командования батальоном он был прикомандирован к 74-му пехотному Ставропольскому полку и уехал к месту его дислокации для командования батальоном. Сохранившиеся документы подтверждают, что требования службы там он выполнял исправно и с подчиненными и начальством у него установились хорошие отношения.
Женитьба
В 1875 году по воле отца и матери М. Д. Скобелев решил жениться на фрейлине императрицы Марии Николаевне Гагариной, дочери князя Николая Николаевича (1823–1902) и внучке графа Н. Д. Гурьева. Невеста была немного моложе своего мужа (род. 1850 г.), она была красивой, богатой, имела ровный и выдержанный характер, а также большие связи при дворе. Дмитрий Иванович и Ольга Николаевна считали, что этот брак сможет обуздать порывистый характер их сына и откроет новые перспективы для его карьеры.