Гений
Шрифт:
Чтобы внушить Сюзанне доверие, Кинрою было поручено рассказать сестре про намерения матери и просить ее ради нее самой, ради матери и остальных детей не соглашаться на этот разрыв. Миссис Дэйл стала вести себя совершенно по-иному. Кинрой так мастерски справился со своей задачей, а в поведении и разговорах матери появилось столько равнодушия и покорности судьбе, что Сюзанна почти поддалась обману. Она поверила, что в душе ее мама произошел полный переворот и что она, пожалуй, действительно решила сделать так, как говорил Кинрой.
— Мне все равно, — ответила Сюзанна на уговоры брата, — пусть лишит меня наследства. Я охотно подпишу все документы. Если мама хочет, чтобы я навсегда ушла от нее, я уйду. По-моему, она очень глупо вела себя во всей этой истории, да и ты тоже.
— Напрасно ты идешь на это, — сказал Кинрой, в восторге от того, что приманка проглочена. — Мама в полном отчаянии. Она хотела бы, чтобы ты выждала полгода или год, прежде чем на что-либо решаться, но если ты будешь настаивать, она потребует, чтобы ты отказалась от наследства. Я пытался отговорить ее. Мне будет очень больно, если ты уйдешь от нас. Неужели ты не передумаешь, Сюзанна?
— Я уже сказала, Кинрой. Не приставай ко мне.
Кинрой отправился к матери и сообщил ей, что Сюзанна по-прежнему упорствует, но что с поездкой дело, кажется, выгорит. Она сядет в поезд, уверенная, что едет в Олбэни, а очутившись в закрытом вагоне, едва ли догадается о чем-либо до утра. К этому времени они будут уже далеко в Адирондакских горах.
Заговор частично удался. Миссис Дэйл, как и Кинрой, разыграла свою роль как по нотам. Юной пленнице уже чудилась свобода. Они взяли с собой только саквояж, и Сюзанна довольно охотно села в машину, а затем и в поезд, поставив лишь условием, что ей будет разрешено позвонить Юджину по телефону и объяснить, в чем дело. И мать и Кинрой стали возражать, но вынуждены были уступить, так как Сюзанна категорически заявила, что иначе не поедет. Она позвонила ему в издательство (это было в четыре часа дня, а поезд уходил в пять тридцать) и рассказала обо всем. Юджин сразу заподозрил ловушку и так и сказал Сюзанне, но она ответила, что этого не может быть. Мать никогда не лгала ей, брат тоже. У нее нет никаких оснований им не верить.
— Юджин говорит, что это ловушка, мама, — сказала она, поворачиваясь к матери, стоявшей тут же возле телефона. — Это правда?
— Ты сама прекрасно знаешь, что это неправда, — ответила миссис Дэйл, не сморгнув.
— Но если и так, все равно у вас ничего не выйдет, — громко сказала Сюзанна, чтобы Юджин мог ее услышать. Ее решительный тон успокоил Юджина, и он перестал возражать. Вот удивительная девушка — умеет подчинять себе и мужчин и женщин.
— Ну что ж, поезжайте, если думаете, что все в порядке, — сказал он. Но мне будет очень тоскливо без вас. Я и так измучился, а теперь и вовсе не буду знать, что с собой делать. Скорей бы проходило время!
— Теперь уже недолго ждать, Юджин, — ответила она. — Всего несколько дней. В четверг я вернусь, и вы сможете зайти ко мне.
— В четверг днем?
— Да. Мы вернемся в четверг утром.
Она повесила наконец трубку, и они сели в машину, а час спустя — в поезд.
Глава XVII
Это был канадский экспресс, и до Олбэни он шел без остановок. Когда поезд приближался к этому городу, Сюзанна как раз ложилась спать, а так как они ехали в салон-вагоне, предоставленном в их распоряжение, по словам миссис Дэйл, самим президентом дороги, то проводник не пришел объявить об остановке, что сразу же раскрыло бы Сюзанне их карты. Поезд остановился в Олбэни в начале одиннадцатого. Вагон, в котором они находились, был самый последний, и, хотя снаружи слышались голоса, разобрать слова было невозможно. Сюзанна уже легла и решила, что это, по всей вероятности, Покипси или еще какая-нибудь промежуточная станция. К тому же миссис Дэйл объяснила, что, так как они поздно прибывают на место, вагон их будет отведен на запасный путь и там простоит до утра. Тем не менее и миссис Дэйл и Кинрой оставались начеку, чтобы в полной готовности встретить любой решительный шаг со стороны Сюзанны. Поезд мчался, а Сюзанна крепко спала. Так наступило утро. Они пересекли Берлингтон, крайнюю северную оконечность штата Вермонт. Проснувшись и заметив, что поезд все еще едет, Сюзанна удивилась — что бы это могло значить? Мимо окна проплывали горы, вернее, высокие, поросшие соснами холмы, горные речки, над которыми они с грохотом проносились по высоким подвесным мостам, и выжженные лесными пожарами пространства, на которых одиноко и печально торчали почерневшие стволы деревьев, протягивая к небу обгорелые сучья. Сюзанна вдруг почувствовала что-то неладное и вышла из ванной узнать, в чем дело.
— Где это мы, мама? — спросила она.
Миссис Дэйл сидела, откинувшись в удобном плетеном кресле, и читала, или, вернее, делала вид, будто читает какую-то книгу. Кинрой вышел на заднюю площадку вагона полюбоваться местностью, но скоро вернулся, обеспокоенный мыслью о том, что сделает Сюзанна, обнаружив, куда она попала. В вагон, тайком от Сюзанны, была еще накануне погружена корзина с провизией, и миссис Дэйл собиралась устроить завтрак. Горничную она не рискнула взять с собой.
— Не знаю, — ответила она равнодушным тоном, глядя в окно на обгорелый лес.
— Кажется, мы должны были быть в Олбэни в первом часу ночи? — сказала Сюзанна.
— Да, верно, — ответила миссис Дэйл, собираясь с духом перед неизбежным признанием.
В это время в вагон вернулся Кинрой.
— В таком случае… — начала было Сюзанна и остановилась. Она бросила взгляд в окно, а потом в упор посмотрела на мать. Заметив растерянное, взволнованное выражение ее лица, она поняла, что это обман и что ее куда-то увозят против ее воли — но куда?
— Это ловушка, мама, — сказала она торжественно и холодно. — Ты солгала мне, и ты и Кинрой. Мы едем вовсе не в Олбэни… Куда мы едем?
— Сейчас я тебе ничего не скажу, — спокойно ответила миссис Дэйл. Прими сначала ванну, а потом поговорим. Совершенно безразлично, куда мы едем. Если непременно хочешь знать, мы едем в Канаду, и скоро будем там. Ты узнаешь точно, где мы, когда приедем на место.
— Мама, — сказала Сюзанна, — это низость. И ты об этом пожалеешь. Теперь я поняла. Мне следовало бы раньше догадаться, но я не могла поверить, что ты способна мне лгать, мама. Я прекрасно понимаю, что сейчас ничего не могу сделать, но со временем ты об этом пожалеешь. Такими методами ты от меня ничего не добьешься. И ты сама отвезешь меня обратно в Нью-Йорк.
Она устремила на мать пристальный взгляд, исполненный такой властной решимости, что миссис Дэйл, взволнованная и усталая, почувствовала, что ей, наверно, придется уступить.
— Сюзанна, что ты говоришь? — вмешался Кинрой. — Мама и без того совсем голову потеряла. Она ничего другого не могла придумать.
— Замолчи, Кинрой, — ответила Сюзанна. — Я не хочу с тобой разговаривать. Ты меня обманул, а ведь ты знаешь, что я никогда не обманывала тебя. Мама, ты меня удивляешь, — снова обратилась она к матери. — Подумать только, что ты способна лгать мне! Ну, хорошо. Сегодня ты взяла верх. Но рано или поздно победа будет на моей стороне. Ты выбрала неправильный путь. Увидишь, чем это кончится.
Миссис Дэйл вздрогнула, чувствуя, что холодеет от страха. Смелость и упорство этой девушки ставили ее в тупик. Откуда у нее столько мужества? думала она. Вероятно, от покойного отца. Она буквально трепетала перед этим спокойствием, бесстрашием и твердостью характера, которые выработались у ее дочери под влиянием последних трудных дней.
— Не говори со мной так, Сюзанна, — стала она просить. — Я сделала это ради твоего же блага, и ты прекрасно меня понимаешь. Зачем ты мучишь меня? Ты знаешь, что я ни за что не отдам тебя этому человеку. Этого не будет. Я готова весь мир перевернуть! Я погибну в этой борьбе, но не отдам тебя!