Генму
Шрифт:
Старый Император, как позволяли себе непочтительно выражаться некоторые граждане, вовсе выжил из ума, совсем недавно проведя некоторые реформы государственного строя и предоставив хозяевам городов невиданную доселе свободу. Они могли теперь творить на территории собственных городов что угодно, хоть вводить собственную денежную единицу, не говоря уже о самовольных генетических исследованиях.
Только благодаря старшему сыну Его Величества — Канцлеру Империи Эрцу Айзэну — страна не превратилась в балаган. В частности, при содействии лояльного и в высшей степени рассудочного Мастера Мигереса удалось сдержать распространение
Поветрие коснулось и лабораторий Мастера Ирона.
Так как у хозяина Броксы пока ещё не было головной башни, все предприятия, которые подчиняются Мастеру непосредственно, располагались в разных частях мегаполиса и на разных его уровнях. Порой даже в Междугородье, недалеко от окраин. Туда-сюда курсировали небольшие бронированные грузовички, перевозя контейнеры с биомассой, молекулами ДНК, а то и клетки с уже «готовыми» особями. И если для охраны компонентов от нападений наёмников, работающих на экономических шпионов, вполне хватало солдат-людей, то водители и биологи, сопровождавшие клетки с живыми химерами, наотрез отказывались находиться в одном грузовике с «чудовищами» без присутствия киборгов. На такие несложные задания отправляли молодых. По одному на каждую химеру.
Найт отчаянно скучал, сидя на узкой лавке напротив мелкорешётчатой клетки с химерой. Мерное покачивание грузовичка и урчание мотора убаюкивало, но Найт прекрасно контролировал себя и даже не клевал носом. Он внимательно рассматривал химеру. Эта особь практически не отличалась от человека. Если не знать заранее, то можно решить, что в клетке за какую-то провинность оказался молодой мужчина лет двадцати пяти, высокий, жилистый, как верёвка, но назвать его тощим или изящным не повернулся бы язык. Он напоминал льва-подростка. Было в его узком костистом лице что-то от хищника семейства кошачьих — широкая и плоская, словно у боксёра, переносица, чуть раскосые светло-зелёные глаза, прозрачные, как стекло. Сходство усиливалось также буйной гривой жёстких желтовато-белых волос. Химера была абсолютно голой, но сидела на металлическом полу, словно не чувствуя холода. Некоторое время существо упорно разглядывало угол клетки. Потом уставилось на своего конвоира. Найт не отвёл взгляда. Химера положила крупные ладони на решётку.
— Чего, жестянка, скучно? — произнесла она совершенно отчётливо низким хрипловатым голосом.
Найт поднял бровь, изумившись.
— Да-да, мы умеем говорить. Поговорим?
— Сиди молча, — сухо ответил Найт, справившись с шоком.
— Меня засунули в клетку и даже не дали ничего, чтобы прикрыть зад. Меня везут препарировать, то есть устранить свободную волю, которую они называют погрешностью биосинтеза. Должно же быть в моём положении хоть что-то приятное! Хоть поболтать вот…
Химера подмигнула Найту, и тот нахмурился, поджав губы:
— Сиди молча, иначе буду вынужден применить силу.
Химера подняла палец:
— Однако ты говоришь со мной как с человеком…
— Чего тебе на самом деле надо? — буркнул Найт.
Химера покачала головой, прищурившись.
— Просекаешь, железная башка… Действительно кое-чего надо.
— Меня зовут Найт, а не жестянка или железная башка. Так и что же тебе надо? В туалет, что ли? Потерпишь. Или в уголок вон иди.
— Определись: я всё же человек или животное, которое гадит там же, где спит? Ладно, не в том суть. Я хочу свалить отсюда, Найт.
Химера с издевательской старательностью произнесла его имя и улыбнулась, демонстрируя крупные звериные зубы.
Найт прыснул со смеху.
— Ты погоди, не смейся. Смотри. Как только меня вытащат из клетки, я кинусь на водителя и сопровождающего биолога, ты меня ранишь для вида. Потом оглушишь обоих. Когда они очнутся, ты скажешь, что это я их оглушил и потом сбежал.
— Ага, и вылечу с работы за профнепригодность.
— Ну тогда скажешь, что вынужден был пристрелить меня.
— А где же тело, меня спросят?
— То есть в принципе ты согласен? — быстро подловила его химера.
Найт отвернулся и уставился на запертые двери бронированного кузова.
Химера села на корточки и продолжила:
— Слушай, тебе ведь не сложно… Тебе ничего не стоит. Ты ещё столько живых душ загубишь, киборг. Спаси хоть одну!
Найт упорно таращился в массивный вакуумный засов.
— Слушай, Найт, или как там правильно… Я, конечно, понимаю, что тебя бесполезно упрашивать или запугивать. Ты у нас человек-машина и всё такое… Но как насчёт опасности для твоего дражайшего хозяина?
Найт повернул голову к химере так резко, что аж шея хрустнула.
— Что?
— Вы с ним пахнете одинаково… — вкрадчиво произнесла химера и совсем по-звериному наклонила голову набок. — Только ты пахнешь светлее. Наверное, из-за отсутствия меланина. Ты его сын.
Найта поразил уверенный тон этого существа, и мимолётный интерес — как это «пахнуть светлее» — мгновенно испарился?
— Что за бред ты несёшь! — рявкнул молодой киборг.
— Мой нос не обманешь. И одеколон твой не поможет. Кстати, неплохой…
— Заткнись! — Найт поразился собственной вспышке.
— Ты ругайся, ругайся. Да только я буду орать, что ты его сын, до тех пор, пока меня не располосуют! Иметь сыночка-альбиноса — это очень-очень плохо для вас, людей. Насколько я понимаю.
— Если ты думаешь, что закон об альбиносах до сих пор актуален, то ты ошибаешься! — победно усмехнулся Найт.
— Знаешь, почему я оказался в этой клетке? — спросила вдруг химера, казалось, без всякой связи и, не дождавшись ответа, продолжила, — потому что меня застукали за пользованием Сетью. Это, знаешь ли, очень нетипично — чтобы химера, тупая скотина, и вдруг по собственной инициативе полезла что-то искать в Сети. А знаешь, что я искал? В тот момент, как я однажды мельком увидел тебя в лаборатории — тебе, кажется, давали какое-то поручение — так вот, как только увидел, так сразу и решил выяснить кое-что об альбиносах. Думал, успею высказать всё Мастеру Ирону лично, прежде чем меня препарируют за то, что «шибко умный». Да вот судьба распорядилась иначе… Впрочем, неплохо ведь распорядилась! Да, сейчас альбиносы не считаются генму. Но вот восемнадцать лет назад… Тебе же восемнадцать?