Геннадий Зюганов: «Правда» о вожде
Шрифт:
В заключение главы — несколько примечательных эпизодов.
На вечере, посвященном 90-летию “Правды”, во МХАТе имени Горького, на Тверском бульваре, с благословения народной артистки СССР Татьяны Васильевны Дорониной, тоже моей великой землячки, проявилось, что даже такой большой и современный театр, не сможет вместить всех желающих, всех соратников газеты. Люди стояли в проходах, занимали места на ярусах. Хотя по значению, рангу своему, могли претендовать на первые ряды партера. Это стало неприятной неожиданностью для тех, кто на аппаратных совещаниях
Мы, по любезной милости ведущей, сидели в первом ряду партера — вместе с Ольгой Дмитриевной Ульяновой и Геннадием Андреевичем Зюгановым, послом Югославии (тогда уже добитой стервятниками НАТО) Брониславом Милошевичем и другими весьма достойными людьми.(Кстати замечу, на юбилейный вечер, благодаря энергичности зама главного редактора по международной политике Михаила Третьякова пришло более десяти чрезвычайных и полномочных послов).
По гениальному режиссерскому замыслу для ведущих сотрудников “Правды” было поставлено на мхатовской сцене ровно двенадцать стульев. Было предписано, кто, где сидит и что говорит…
Всем нам поставили главное условие: кратко, короче и еще короче. А так хотелось вспомнить и от всей души сказать доброе слово обо всех, кто прошел с “Правдой” в течение почти полного бурного века. Ведь в зале был внук первого издателя ежедневной рабочей газеты “Правда” в апреле 1912 года, депутата еще царской Государственной думы, Николай Михайлович Полежаев. И не было тогдашнего председателя IV Государственной думы Российской Федерации Геннадия Николаевича Селезнева: он постепенно отодвигался в тень — и от КПРФ, и от “Правды”.
Может сложиться впечатление, что и я в своих очерках как-то принижаю его роль в августе-91 и в последующие год-полтора. Нет, именно на плечи главного редактора легла, очевидно, самая большая ноша: как удержать газету на плаву, когда вездесущие либерал-демократы постарались открыть все кингстоны, пустить крейсер “Правды” на дно. Недаром же он через несколько лет так уверенно вжился в роль спикера Госдумы.
А вот почему, как и я, оказался годы спустя за бортом компартии? Думаю, тому много причин, и это требует отдельного разговора. Я пишу только о том, что хорошо помню и знаю лично.
Тогда же — я имею в виду август-сентябрь 1991 года — мы дружно отбивали наскоки ретивых “революционеров”, подпитываемых Московской товарной биржей. Помнится, когда Селезнев обратился к Боровому: не может ли Константин Натанович помочь с рекламой для “Правды”, тот, привычно подхихикивая, ответил.
— Для “Правды” ни наша биржа, ни кто другой никакой рекламы не даст. Я могу только купить “Правду”, но тогда это будет моя “Правда”.
Ясно, что альянс не состоялся.
А как радовались каждому, кто бескорыстно протягивал руку помощи “Правде”.
— Слушай, — сказал как-то Геннадий Николаевич, — тут одна женщина передала дорогое колечко. С драгоценным камнем. Говорит, больше у нее ничего нет, а колечко хочет передать в фонд поддержки. Что будем делать?
— Благодарить
— Но она просила не называть ее фамилию.
— Найдем способ поблагодарить лично.
Колечко сдали в комиссионный, а средства от продажи пошли на издание газеты.
Не менее благодарны правдисты и тем, кто приносил в нашу общественную приемную десятку-другую рублей. Тот самый кусочек черствого хлеба.
Это была не просто помощь — это была солидарность простых людей.
Мы побеждали вместе.
Всякая аналогия хромает, но мне кажется, тогдашнее отношение к “Правде” можно сравнить с временами Великой Отечественной.
Из рассказа Екатерины Ф. Давыденковой, узницы немецкого концлагеря:
— Даже звери насыщаются, а крематории никогда.
Когда наши войска вошли в Прагу, мы бежали навстречу в своих полосатых одеждах.
Танк остановился, офицер из люка спрашивает: “Вы что,сумасшедшие?”. “Да нет, мы — узники”.
Не так ли восторженно, как последнюю надежду на добрую прежнюю жизнь, встречали и газету.
ВЛАДИМИР МАКСИМОВ — АВТОР «ПРАВДЫ»
Если человек утверждает сегодня одно, а завтра — совсем другое, это вовсе не значит, что он просто флюгер, приспособленец или тем более — хамелеон.
Может быть, за одну ночь он пережил такое, что перевернуло всю его жизнь.
Я это пишу не в оправдание негодяям, которые уверены, что убеждения, взгляды, идеи — такой же расхожий товар, как дешевая водка, скрипучие ботинки или пестрые зонтики.
Я размышляю об этом, вспоминая историю появления на страницах “Правды” Слова большого русского писателя Владимира Емельяновича Максимова.
Где бы он ни выступал в последние годы жизни, к нему неизменно приставали с дурацким вопросом: как вы, непримиримый диссидент, могли стать автором “Правды”, олицетворяющей, мягко скажем, то, против чего вы всегда воевали?
В свою очередь, наши старинные читатели тоже не оставались в долгу: как это “Правда” может печатать статьи Максимова? Он же ярый антикоммунист…
У меня нет готового ответа. Возможно, удастся его найти, перелистывая страницы памяти.
… Началось все до удивления просто.
Кто-то из умных демократов надумал собрать в новом здании Президиума Академии наук на Ленинском, 32А “Круглый стол” с участием всех виднейших диссидентов из-за границы, полагая, конечно же, укрепить тем самым в международном масштабе демократический авторитет нового, остсоветского режима. Приглашены были писатели Василий Аксенов и Владимир Максимов, писатель и философ Александр Зиновьев, правозащитник Владимир Буковский. Тогда еще не стал “невозвращенцем”, а подвизался в качестве первого заместителя председателя Моссовета и, кажется, президентского советника кандидат исторических наук Сергей Станкевич. Выступал и сам бывший пред Моссовета и уже бывший мэр столицы Гавриил Харитонович Попов. Предполагалось участие руководителя администрации Президента Сергея Филатова, еще многих официальных лиц.