Геном «ликвидация»
Шрифт:
Итак, что же мы имеем?
Небольшая комната. На входе, справа, — белый шкаф. Слева — его продолжение. А ещё есть кровать. Окно отсутствует.
— Пожалуй, я оставлю тебя. Осмотрись. Познакомься со своей комнатой, — с этими словами Марк, почесав бороду и ещё раз оглянувшись на Меган, всё-таки покидает помещение. Девушка ещё раз обводит глазами окружающую её действительность. Кровать кажется вполне себе удобной. Плюхнувшись на неё с размаху, девушка с некоторой радостью подмечает — не скрипит, не твёрдая и не совсем мягкая.
Не всё потеряно.
Теперь это… её уголок? С кроватью, со шкафами, с такой «умной» дверью, которая отъезжает в сторону,
Меган не слышит, но видит происходящее за стеной. Люди не перестают куда-то идти и стремиться. А затем проезжает поезд. Меган открывается вид на первые вагоны. Все они тёмно-серые, будто даже грязные, но это лишь впечатление. Последние вагоны, которые как раз замедляют свой ход и останавливаются прямо напротив комнаты Меган такие же прозрачные, как потолок в оставшихся позади коридорах. Держась за поручни, стоят люди в серой форме. Головы закрывают шлемы, да и глаза под ними тоже увидеть невозможно.
Меган неосознанно приподнимается с кровати и делает два неуверенных шага к выходу из комнаты, но не спешит высовываться наружу. Где же их глаза? Ах, точно. Окуляры. Синие, красные, жёлтые. Как лампочки во тьме, особенно на фоне их форм. Вот только от этого солдаты не выглядят более дружелюбными, как гирлянды на ёлке. Что-то заставляет Меган захотеть держаться от них подальше.
И что это? Что же это…
Меган вглядывается. Сложно оторвать себя от рассматривания того, что находится в руках этих закрытых от всего мира людей. Пистолеты, дробовики, ещё что-то. Меган не сильна в названиях, но понимает, что оружие носится не для красоты.
Как раз в этот момент у неё пропадает всякое желание смотреть на этот застывший поезд. Но теперь уже сделать это практически невозможно. Ей мерещится, или один из солдат смотрит в её сторону? Даже не на дверь, а на неё. Окуляры блестят в свете белых ламп. Он не шевелится. Остальные переговариваются друг с другом — это видно по тому, как они жестикулируют. Но этот словно забыл о них. Повернув голову точно в её сторону, так и застывает. Ну, подумаешь? Но нет. Заметив её взгляд на себе, коротко кивает. Меган становится не по себе. Она представляет, как этот человек без глаз или с глазами, которые скрывают стекла, прожигает в ней дыру. Подступает тошнота, хотя эффект от лекарства должен был давно улетучиться.
Меган не двигается. Она тоже смотрит на солдата. Он её заметил? Но как? Снаружи ведь двери непрозрачные. Напряжение в мышцах нарастает. И Меган уже не отдаёт себе отчёта. Ей хочется проверить. И кровь так бешено бежит по сосудам ни с того, ни сего. Меган приближается к двери на необходимое расстояние, и та бесшумно отъезжает.
Девушке отчего-то хочется крикнуть. Скопившиеся эмоции? Непонимание, страх, чувство, что она во сне? Если это сон, то ведь ничего не будет? Она не понимает, как люди могут не смотреть на них с Марком, как могут притворяться, что их нет. Но в этот раз её заметили. Определенная часть её мыслей говорит — это может быть важно. Почему? У неё нет ответов. Или же это путь к мгновенному заключению, мгновенной смерти. Часы ещё не возымели силу. Может, и стоило слушать Марка.
Да, ей хочется крикнуть и, сделав шаг наружу, она шумно выпаливает:
— Эй!
Глава 3
И
Ещё один крик — в кожу. И вот уже девушка то ли испуганно, то ли шокировано, то ли в смеси эмоций глядит на Марка. Тот даже не пытается подавить улыбку и, только дождавшись размеренного дыхания объекта, освобождает из своей хватки:
— Я же говорю, что не стоит нарушать общественный покой.
— Но с меня этот солдат глаз не спускал! Как он меня увидел? Что ему от меня надо?
Меган снова полыхает ярким пламенем, отчего у неё загораются даже щёки. Уши, шею неприятно сдавливает, будто кто-то обхватывает её пятерней. Мнимое спокойствие сменяется на весь этот страх, что вырывается изнутри.
— Тшш! — шипит Марк. На Меган это не действует. Карие глаза её блестят, как у птицы, попавшей в клетку. Знать бы, что произошло, узнать хоть что-то. — Если не успокоишься и не выслушаешь, мне придётся вновь применить лекарство.
Наверное, надо выдохнуть. Новость о том, что впереди может ждать лекарство, конечно, не просто удручает. В памяти живо то мгновение, когда мир шатается и хочется схватиться хоть за что-то, чтобы не упасть, и всё вызвано набором действующих веществ. Такого Меган не надо.
— Расскажите мне о мире. О том, как всё происходит, как здесь всё работает. Или о том, как всё работало. Почему я ничего не понимаю?
Очередной поток вопросов сыпется быстрее снега с вершины горы. Марк уже не стремится заставить девушку молчать. Это только раззадоривает её, она хочет вырваться, воспротивиться, выкрикнуть, выплеснуть все эмоции. С ней нужно работать аккуратно.
— Пойдём, я лучше тебе всё покажу.
Баланс — не мегаполис. По-своему большой, просторный, многолюдный, но всё-таки не дотягивающий до такого звания. На улицах привычно быстро снуют машины, туда-сюда. Выйти на проезжую часть, пока не загорится огонёк светофора, окажется тем же, что и самоубийство. Лишь только машины встанут в ровный ряд, можно будет без опаски двинуться по длинному и широкому переходу, стараясь протиснуться мимо других людей.
Темноволосая девушка внимательно следит за светофором, про себя отсчитывая оставшиеся секунды, которые высвечиваются на табло. Стоя чуть позади толпы, ей приходится приподниматься на носки, чтобы разглядеть красный или зелёный за чужими головами. Но зато нет риска быть сбитой особо торопливыми. На секунду она обращает внимание на узкие, стремящиеся к самому небу, высотки, будто видит их впервые. Они раскинулись впереди и сзади. Серые, чёрные, белые. Одна выше другой. Может, они соревнуются за первенство? Кто быстрее достигнет искусственного пространства под таким же нереальным солнцем и коснётся купола?
На ненастоящем небе сегодня ни облачка. Толпа трогается, и девушка также делает шаг вперёд, как её правое запястье берут в крепкий захват и не дают сделать шаг. Дёрнувшись ещё раз, она быстро смотрит в сторону, обегая взглядом двух угловатых пареньков, похожих друг на друга как две капли воды.
— Отпустите, — спокойно выговаривает она, понимая, что ей незачем выходить из себя. Страх, непонимание — лишние эмоции. За порядком следят, с ней всё будет хорошо.
Но два близнеца с одинаковыми щетинами, один из которых крепко держит запястье девушки, а второй стоит, скрестив на груди руки и ухмыляясь, словно и не слышат. Зелёный скоро погаснет.