Геном Пандоры

Зонис Юлия

– Это твое счастье, Алекс?! Ответь – это то, о чем ты мечтал?!

Сосны молчали, и молчал лес, задавивший ее вопль. Женщина осела на снег. Прижала руки к животу и замычала от боли, и стон ее вскоре перерос в крик. У женщины начались схватки. Роженице еще достало сил, чтобы стянуть промокшие от отошедших вод джинсы, но дальше все смешалось в красный обжигающий ком. Она выла и металась в снегу, и вскоре снег окрасился кровью. Она звала Алекса, но Алекс не приходил.

Время тянулось. Лес равнодушно смотрел на муки роженицы, как смотрел на последнюю судорогу умирающего зверя, на боль и на появление новой жизни –

смотрел тысячу лет назад и будет смотреть еще через тысячу. В урочный час под пологом ветвей раздался крик новорожденного существа. Его мать не двигалась, а младенец чуть барахтался в пленке из крови и слизи между ее разведенных ног. Еще немного, и он должен был утихомириться навсегда. Они двое, сын и мать, должны были навеки остаться в холодном лесу. Однако случилось другое.

Снег чуть скрипнул под копытами. Из чащи выбралась молодая олениха. Родившийся не в срок, ее детеныш погиб. Олениха пугливо приблизилась к людям. Неизвестно, что заставило зверя сделать два последних робких шага, склонить шею и облизать человеческого младенца. В ответ на подобную бесцеремонность тот возмущенно пискнул, а затем, набрав полную грудь воздуха, заревел утробным басом. Услышав плач ребенка, его мать открыла глаза.

Она сделала это как раз вовремя, чтобы увидеть первые изменения.

В окна стоящей на островке хижины заглядывает рассвет. Розоватые лучи скользят по столу, шкафам и деревянным половицам, зажигают веселые огоньки в стеклах. Они освещают лицо спящей женщины, и живым теплом наливаются ее губы и щеки, яркой медью загораются волосы. Веки женщины вздрагивают. Дверь скрипит и отворяется, впуская в комнату свежий ветерок и прохладу раннего утра. Вместе с ними внутрь проникает необычное существо. У того, кто стоит на пороге, тело человеческое, но поросшее короткой бурой шерстью. Ороговевшие ступни больше напоминают копыта. Приплюснутый нос, темные губы и огромные глаза зверя, и все же светящийся в них разум принадлежит человеку, а не животному. Ветвистые рога заставляют гостя пригнуться, когда он входит в дом. Женщина откидывает одеяло и протягивает руки навстречу вошедшему.

Интерлюдия

Перчатка

Озерцо заросло ряской. Дальше, в том месте, где в озеро впадала питавшая его речушка, над водой изгибался каменный мостик. Уже вечерело. Низину затягивало розоватым туманом, и встающие из тумана верхушки вязов, ив и темнолистых дубов казались седыми. К вечеру похолодало, детям следовало бы вернуться в дом. Однако эти двое – смуглая девочка в короткой курточке, лихо сдвинутом на одно ухо берете, юбке-шотландке и красных вязаных перчатках и бледный мальчишка, одетый не по погоде тепло и оттого, возможно, выглядевший младше своей спутницы, – прятались в кустах ракитника. Мальчик пытался поймать взгляд подруги, но та не отрываясь смотрела на водоем. На берегу озерца рылась в иле странная тварь. Ее длинное суставчатое тело, покрытое жестким панцирем, завершалось огромным скорпионьим хвостом. Многочисленными членистыми лапками и вздувшимися клешнями тварь шарила в воде, разыскивая пищу. Ил в ответ на усилия твари возмущенно чавкал. В зарослях на той стороне пруда испуганно трещала сорока. Эхо ее стрекота носилось над лощинкой, заглушая разговор тех двоих, что притаились в кустах.

–

Откуда он тут взялся? – прошептала девчонка. – Твой дед, что ли, в поместье держит химер?

Мальчик, не глядя на нее, покачал головой:

– Наверное, по реке приплыл. Вообще-то это должна быть морская тварь. Это же ракоскорпион. Их с триаса никто не видел, но вот вывелся…

На сей раз головой мотнула девочка, да так, что темные курчавые волосы хлестнули ее по щекам.

– Нет. Не ракоскорпион, а мантикора.

Мальчик усмехнулся:

– У мантикор тело льва, только хвост скорпионий.

Девочка упрямо поджала губы, а затем предложила:

– Позовем охрану?

– Зачем? – Парнишка беззаботно пожал плечами. – С этой я и сам справлюсь.

– Ты-ы? – Смуглолицая покосилась на приятеля с явным недоверием и с легким пренебрежением.

– Это еще детеныш, и на редкость глупый, – спокойно сказал мальчишка.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Просто велю ему отсюда убираться, а там пусть его егеря вылавливают.

– Ты ему велишь?

– Ну да. А ты что, не можешь?

Теперь девочка смотрела на мальчишку во все глаза. Тот недоуменно нахмурился:

– Подожди. Ты хочешь сказать, что не можешь с ними разговаривать?

– Как?

– В уме.

– А-а. Ты про «Вельд»? У меня папашка им колется, но мне не разрешает. Пока.

– Нет. Я не про «Вельд».

Мальчик и девочка уставились друг на друга, забыв про ракоскорпиона. Спустя минуту карие глаза девчонки блеснули, а по губам расплылась совсем не детская улыбка.

– Говоришь, можешь справиться с ним без всякого «Вельда»?

– Говорю.

Темноволосая, продолжая улыбаться, потянула перчатку с левой руки. Мальчик обеспокоенно смотрел на подругу:

– Ты что делаешь?

– Знаешь, есть такая баллада. Про то, как прекрасная дама бросила свою перчатку в загон с леопардами и попросила рыцаря ее принести… – Не прерывая рассказа, девочка нагнулась, подобрала небольшой камень и опустила в перчатку. – Так вот, если ты не врешь, принеси мою перчатку, рыцарь.

Несильно размахнувшись, она швырнула перчатку с камнем – причем так метко, что красный комок стукнул о землю лишь в паре сантиметров от скорпионьих лап. Тварь дернулась и развернулась, воинственно задрав клешни. Жало на кончике напряженно выгнутого хвоста дрогнуло. Черный, с зеленоватым отливом панцирь делал животное похожим на древнюю бронзовую статую – особенно сейчас, когда ракоскорпион стоял неподвижно. Статуя, по странной прихоти дизайнера украсившая один из многих прудиков старого поместья…

Мальчик не выглядел напуганным предстоящим испытанием, но и на встречу со зверюгой не торопился. Он взял девочку за подбородок и развернул лицом к себе.

– Посмотри на меня.

Та раздраженно поморщилась:

– Тебе это когда-нибудь надоест? Смотрись в зеркало, если ты такой Нарцисс.

Он хмыкнул и вдруг быстро поцеловал подружку в губы. Девочка замерла, приоткрыв от изумления рот – а мальчишка уже скинул пальто, чтобы не мешало движению, отвел рукой ветку и шагнул вперед, на берег пруда. Он и сам не был уверен, что справится с гостем из триаса – поскольку до этого дня, до своего третьего по человеческому и девятого по его собственному счету дня рождения не пытался контролировать никого крупнее воробья.