Геносказка
Шрифт:
— Плохой мальчишка, — нечетко сказала Синяя Мальва, голос ее булькал и вибрировал, он до сих нор казался похотливым, напитанным страстью. — Но ничего. Мне приходилось наказывать и не таких.
В этот раз у него не было времени на саркастический ответ — пришлось отскочить назад, спасая голову, и вновь чудовищное жало прошло совсем рядом.
Жало молотило по воздуху и беспорядочно хлестало. Если раньше оно было похоже на шпагу в руках опытного фехтовальщика, то теперь напоминало хлыст, рассыпающий вокруг себя десятки ударов, достаточно незаметных, чтобы глаз не ухватил их, и достаточно сильных, чтобы рассечь
Гензель молча отбивался, пытаясь держаться подальше, но понимал, что ведет бой на чужих условиях, а значит, выдохнется первым. Хлыст, на котором держалось жало, был неимоверно длинным и эластичным. Он скручивался, выстреливал вперед, чертил размытые петли, пружинил и стелился у самого пола. Пытаясь увеличить дистанцию, Гензель почти ничего не добился — Синяя Мальва, невесомая и грациозная, как прежде, непрестанно следовала за ним, точно марионетка, подвешенная на невидимых, но очень прочных нитях.
Вынужденный постоянно отступать и пятиться, Гензель скоро начал спотыкаться. Он двигался без изящества, без грациозности и, вероятно, со стороны напоминал старого больного быка, упрямо мотающего головой, чтобы увернуться от дубинки в руках забойщика.
Он хотел выжать из тела все, что оно способно дать, но обнаружил, что его запасы оказались даже меньше, чем ему представлялось. Или же их изначально не было вовсе. Раз за разом уворачиваясь от рассекающих воздух выпадов, Гензель ощутил, как быстро сдается его собственная плоть. Легкие болезненно сокращались, страдая от недостатка воздуха, движения были скупы и неуклюжи, перед глазами плыли, переплетаясь друг с другом, зеленые ленты.
Возможно, пришла в голову ядовитая мысль, он жив только потому, что Синяя Мальва вознамерилась не давать ему быстрой смерти. Возможно, она попросту развлекается. Интересно, эта тварь — симбионт самой Мальвы? Или это и есть Синяя Мальва в своем истинном обличье, а все остальное — милое личико, синие волосы, розовые губы лишь обрамление ядовитого бутона, маскировочный покров?..
Гензель попытался схватить с разгромленного лабораторного стола штатив, чтобы использовать как дубинку. Но мгновением спустя жало выбило из его рук импровизированное орудие, едва не выворотив пальцы.
— Медленно, — протянула Синяя Мальва, надвигаясь на него с улыбкой. — Очень медленно. Признаться, я разочарована. Ожидала чего-то большего.
— Я еще не закончил, — прохрипел Гензель, продолжая отступать по спирали, с таким умыслом, чтобы оказаться поблизости от лежащего на полу мушкета.
Возможно, его тело уже не в силах оказать достойного сопротивления. Гретель была права: слишком много лет упущено. Но шанс еще есть.
Синяя Мальва сыпала ударами без остановки. Они казались небрежными и ненаправленными, но Гензель ощущал, что хитиновое жало подбирается все ближе и ближе. Это с самого начата не было поединком, скорее забавой. Которая будет длиться ровно столько, сколько сочтет нужным Мальва. Избиение старой больной акулы, которая уже не в силах оказать сопротивление.
Гензель попытался укрыться за лабораторным стендом, но язык Мальвы полоснул по нему, без труда рассекая сталь и пластик. На пол посыпались осколки стекла и крошки текстолита вперемешку с кусками проводки. Гензель нащупал какую-то реторту и метнул прямо в лицо Мальве — та, рассмеявшись, легко отбила ее.
Некоторые удары задевали его, но пока лишь вскользь — куртка уже висела бахромой, одна пола была отсечена начисто. Там, где он пятился, на полу оставались зигзагообразные алые полосы — кровь обильно капала из рассеченных до кости пальцев и предплечий.
— Слишком старый, презрительно произнесла Синяя Мальва, очередным ударом едва не разделав его пополам. — Мне становится скучно.
— Это исправимо, — пробормотал он, задыхаясь.
Коротким движением Гензель подхватил с пола мушкет. Глаза Синей Мальвы, уже утратившие сходство с озерами, похожие на две мутные лужи ядовито-лазуритового цвета, сверкнули презрением.
— Мальчишки и их игрушки… Я не разрешала тебе трогать их!
Жало с неожиданным проворством хлестнуло, метя ему прямо в лицо. Гензель заслонился от удара мушкетом, но не учел чудовищной силы удара. Хитиновое жало, скрежеща, обвило деревянное ложе и выдернуло оружие из пальцев Гензеля так легко, словно он и в самом деле был ребенком. С не меньшей легкостью оно вырвало бы его руки из плеч, если бы он не догадался бросить мушкет.
— Ты напоминаешь мне Мачеху… — пробормотал Гензель, тяжело дыша. — Она тоже отбирала мои игрушки. Мне пришлось многому научиться.
Секущий удар кинжалом застал Синюю Мальву и ее симбионта врасплох. Гензель обрушил его на хлыст, надеясь снести скрипящее хитиновое жало одним движением. Но недооценил прочность покровов. Лезвие царапнуло покрытую мелкой чешуей шкуру, отскочив в сторону, оставив на месте удара лишь узкую, сочащуюся желтоватой жижей царапину.
Синяя Мальва завизжала от ярости. Ее голос утратил чистоту и мягкость, теперь он звучал хрипло, глухо, лишившись всех своих манящих интонаций.
— Ах ты… ты… Ты! Очень. Скверный. Мальчишка.
Челюсти Синей Мальвы захрустели. Тварь, которой она служила лишь оболочкой, ворочалась в ее горле, пытаясь вырваться наружу. Человеческие ткани не были рассчитаны на такое напряжение. Некогда прекрасные губы повисли рваными розовыми лепестками, челюсть, качнувшись, выломалась из суставов и теперь болталась почти на самой груди. Щеки лопнули, превратив прекрасный девичий рот в оскаленную, перемазанную кровью пасть.
Гензель ударил кинжалом прямо в средоточие шелковых лент, туда, где должно было быть сердце, но если у Синей Мальвы и было сердце, располагалось оно не там. Клинок ушел вглубь лишь на палец. После чего хрупкие девичьи руки Мальвы вырвали его и сломали пополам, не обращая внимания на несколько отсеченных пальцев, все еще обтянутых небесно-синим шелком.
— Т-ты… будшш-ш-шььь… накк-казз-з-з…
Синяя Мальва шла на него целеустремленно, не останавливаясь. Тело ее менялось с каждым шагом. То тут, то там тонкая человеческая кожа лопалась, как одежда, которая внезапно стала сильно мала. Синие и красные лохмотья покрывали ее подобно лоскутному одеялу, по ногам стекала желтоватая жижа с щедрыми вкраплениями алой крови. Стройные женские ноги затрещали — кости перестали выдерживать нагрузку. Маскировка сползала с Синей Мальвы кусками, шелк вперемешку с плотью. Гензель видел осколки ребер и зияющие раны, из которых тянулись новые жгуты, каждый с бесформенным уродливым жалом на конце. Пробивая бледную кожу, наружу вылезали хитиновые отростки и жесткая черная щетина.