Генри, ты - Охотник!
Шрифт:
– - Спасибо, что подвёз.
– - Не сложно было, -- кивнул Лен, ухмыляясь и глядя вперёд, на дорогу. Он последний час дороги, как Пенни уснула, был поглощён своими мыслями. Теперь она проснулась и снова ждала его внимания, чем-то очень сильно напоминая Лену полицейского, с которым всё время сталкивается. Тот тоже был трогательно-инфантильным и наивным каким-то. Лен усмехнулся, после чего спросил, -- Куда тебя подвести?
– - Просто оставь у Площади Роз, от туда я найду дорогу.
Лен кивнул и повёл машину в нужную сторону, обращая внимание на то, что город вновь перекрутился и теперь дороги были другими. Дома частично остались теми же, изменения были не заметными: другие оттенки, не с той стороны подъезд, ничего такого, особенно крупного, в этот раз дома не выросли на пару этажей, просто сдвинулись.
Лен высадил Пенни у площади и, въехав в узкий проход, вывез машину через тропу в Мюнхен. Он захлопнул дверцу и, вытащив упаковку стикеров, чёрной ручкой написал: "Спасибо, что одолжили".
Лен потянулся, разминая шею и, оглядевшись, вытащил из багажника машины не большую сумку, после чего вернулся по тропе назад в Суойя.
Владелец автомобиля, подавший несколько часов назад в полицию заявление о краже, свою машину получит спустя несколько месяцев, после того, как её проверят и попытаются найти хоть какие-то ответы о том, как она преодолела это расстояние и границу.
Пенелопа проводила автомобиль взглядом, ждёт, пока он не скроется за углом и, повернувшись в другую сторону, принюхивается. По близости нет никого знакомого, ничего опасного для неё и ни черта интересного. Пенни закидывает на спину свой рюкзак и идёт вперёд, не слишком глядя по сторонам.
Суойя похожа на любой из сотен тысяч мелких городов, где ей приходилось бывать. Все маленькие старые города одинаковые для той, кто видел их слишком много. Пенелопа видела. И не любила цивилизацию. Как и многие другие оборотни, она считала её чем-то лишним и мешающим.
Её путь сейчас лежал к родственникам, в частности к деду который последние несколько лет не покидал своей норы в Суойя. Она шла по городу, ориентируясь только на чутьё которое и вело её за город, к парку.
Густые заросли, больше всего напоминающие отдалённый уголок тайги где человека никогда не появлялось, парком считали только жители Суойя. Те, кто жил с другой стороны этого места считали, что это глубокий и отдалённый уголок тайги и были куда ближе к истине. Хотя бы потому, что это место само по себе было аномалией напоминающей тропы, только куда обширней. Семья Пенелопы жила именно там.
Она вошла под густую тень деревьев на тонкую, едва заметную дорожку, выложенную жёлтым кирпичом. Когда-то выложенную, а ныне уже почти полностью заросшую, в некоторых местах ещё можно было заметить жёлтую поверхность. Этот путь редко использовался, и дорога больше угадывалась, чем была заметна, Пенни шла по запаху. Её чувствительный нос вёл её к дому. Извилистая дорожка вела её в обход поваленных огромных деревьев, чьи стволы были настолько толстыми, что внутри можно было построить дом на несколько комнат и стоять в полный рост. Пенни обходила их стороной. Иногда на её пути были выдранные из земли корни деревьев, лежащих на боку. Не так давно была буря, Пенни, конечно, не знала, но пара очень сильных одарённых поцапалась и устроила свару. Она могла видеть только последствия, тут и там -- вырванные с корнем деревья, отброшенные в сторону; сломанные мощные стволы, опалённые участки земли и спалённые деревья. Словно боги Огня и Молнии что-то не поделили. Парк выглядел ещё более пугающе и если бы инстинкт самосохранения Пенелопы был развит немного лучше -- она ощутила бы страх, но к счастью для неё инстинкт её был полностью подавлен из-за генетической мутации связанной с тем, кем были её родители. Отсутствие у Пенни информации об этом так же шло ей на пользу, впрочем, в скорейшем будущем она, в некотором роде, сможет узнать часть правда, но, как и другие участники событий не узнает и не получит всех объяснений.
Пенни любила находится в парке, ни в одном уголке мира она не встречала подобных непроходимых зарослей, хотя, видят боги, она пыталась, просто не там искала. Тайга и Джунгли Амазонки, или леса Южной Америки, были бы тем местом, где её поиски увенчались успехом. Но Пенелопа искала не там и потому была уверена, что парк в Суойя единственное, и не повторимое, место порождённое силой, надеждами и волей Нелюдей.
Пенелопа остановилась на краю большой поляны. Когда-то это место было очищенно их племенем, прошло несколько сотен лет и Барсуки-оборотни всё ещё селились именно здесь, хотя иногда и находились отщепецы, которые искали своё место где-то ещё. Такой была мать Пенелопы и Генри, но их дед не был таким. Дом деда, Пенни помнила, находился фактически в центре поселения, он жил общаясь только с другими Барсуками и, иногда, другими нелюдями, если, конечно, они были оборотнями.
Пенни остановилась перед дверью, пройдя через деревню и зная, что каждый оборотень, каждый в поселении, уже знает, что она тут. Нюх и слух сказали им об этом. И теперь Пенелопа стояла и ждала -- откроет ли ей дед. Она выдохнула, с облегчением, когда он появился на пороге.
Пенни сидела на широкой лавке, сложив руки на колени и вцепившись пальцами в свои ноги. Её дед ходил по кухне, от стены до стены и то и дело останавливался, чтобы укоряюще посмотреть на внучку, от чего та съеживалась сильней и ощущала себя маленькой и очень слабой. В какой-то момент старик сжалился и сел на лавку рядом, спрашивая:
– - Генри, значит, в городе...
– - Да, деда, надеюсь, что он ещё жив.
После её слов дед строго посмотрел на Пенни и та снова стушевалась. Старик покачал головой:
– - Да уж жив, щеночек наш, жив. Слухи по городу быстро ползут, быстрей только истерия нашего сумасшедшего распространяется. Застрял только ясноглазый наш в кольцах василисины. Уж не знаю чой та ей надо от него.
Пенни прикусила губу услышав, что брат у какой-то василиски. Никогда ей, Барсуку, не справиться с полу-змеем. Дед мягко погладил её по голове, вздыхая:
– - Ну, ничего, раз ещё в камень не обратила, то уже и не сможет. Чай весь город в курсе. Да и труп на днях от неё вынесли. Анубис этот конечно сказал, что сердещный приступ и что всё чин по чину, Смотрительница ни при чём, да только он же ежедневно часами сидит напротив этой старой развалины.
– - Анубис?
– - Да божок енто один, Пушная моя. Не ссорься с ним и он с тобой тоже не будет. Бдит он за змеюкой. То ли любит он её, то ли ненавидит, может и то и другое сразу, а может ещё что. Слухи то ползают.
– - И что за слухи?
– - Так разные -- повторяет дед, усмехается в густую бороду, фыркает тихо, -- Анубис сколько василисина в городе -- столько и наблюдает за ней. Чуть она что натворит он сразу там и носом землю роет, да токмо пока ни на чём не подловил.
– - Она его враг?
– - Может и так, а может он это так следы за ней убирает, василисина то дурная. Из библиотеки не выходит, живёт где-то на одной из жёлтых дорожек, да только чёрт ногу сломит там. Дорога вроде и чистенькая, да пряменькая, да только Тропы её пересекают в нескольких местах -- не дойти, да не пройти нормально.