Генштаб без тайн (Книга 1)
Шрифт:
К нашим шуткам примешивалась изрядная доля легко объяснимой мужской грусти об офицерской молодости под боевыми стягами "непобедимой и легендарной". Друзья мои при всех изломах судьбы остались добросовестными пахарями, их золотые головы в Минске оценили по достоинству: Посохов стал военным советником президента републики, Соколовский - главным редактором газеты минобороны. Вместе с ними в белорусской армии остались служить сотни однополчан.
Пожалуй, больше ни в одной армии СНГ российские офицеры не встречают такого радушия и открытости, как во время встреч со своими белорусскими коллегами. От них не один раз доводилось слышать мне, что в 1991 году председатель Верховного
И даже тогда, когда Договор был подписан, когда лидеры других республик почти сразу же объявили, что будут создавать собственные армии, Шушкевич с такими заявлениями не спешил: он считал, что Белоруссия будет создавать свою армию в течение так называемого двухлетнего переходного периода.
Офицеры минобороны Белоруссии рассказывали мне об одном интересном эпизоде (конец 1991 года). Главком Объединенных Вооруженных сил СНГ маршал Шапошников крайне нервно отреагировал на то, что некоторые главы государств Содружества не поддержали его идею сохранить единую армию. Евгений Иванович в запале спросил у Шушкевича:
– Так что, и у белорусов будет своя собственная армия?
Шушкевич ответил:
– Если у других будет - будет и у нас.
Шапошников наступал:
– А Вы будете ее Верховным Главнокомандующим?
Тут Шушкевич задумался и ответил не сразу:
– Понимаете, в своем деле я академик, а в военном - старший лейтенант запаса. Поэтому будет лучше, если командование Вооруженными силами поручить академику от армии.
Такой ответ Шушкевича был красивым, но неубедительным. Казалось, он не отдавал себе отчета в том, что никакими шуточками ему не отбояриться от серьезнейшего вопроса: глава государства не мог позволить себе отдать рычаги управления армией кому-то другому. Потому маршал уместно напомнил ему поговорку о грузде...
Вся дальнейшая политическая линия поведения Шушкевича была усеяна многими странностями и противоречиями, которые во многом изменяли представления белорусов и россиян об истинных достоинствах этого человека. Его причастность к "заговору беловежской тройки", на мой взгляд, решающим образом сказалась на том, что Шушкевич уже вскоре был сметен с белорусского политического Олимпа. Это очень сильно ударило по его самолюбию и потому, думается, некогда выдержанный, спокойный политик стал встревать в нелицеприятные склоки со своими оппонентами, опускаясь подчас до базарных перебранок. Иногда и вовсе создавалось впечатление, что им руководит слепая злоба на людей, взявших руль управления страной в свои руки.
В 1998 году я видел Шушкевича на телепередаче "Как это было". У него допытывались о том, как именно проходило подписание беловежских соглашений, как он их оценивает. Шушкевич производил впечатление неискреннего человека, который любыми способами пытался обелить себя. Раньше я думал о нем гораздо лучше. А в тот день передо мной сидел человек, который совершенно не был похож на крупного политика: желчь некоторых его аргументов явно указывала на жажду мелкодушной мести тем, кто лишил его возможности сидеть в высоком кресле. По-моему, он очень похож на тех наших московских политических наперсточников, которые с пеной у рта опрадывают не только беловежские соглашения, но и расстрел парламента, и чеченскую войну.
***
Каждый раз, когда приходится бывать в Белоруссии, ловлю себя на странной мысли, что здесь мне гораздо теплее, чем на "исторической родине" - на Украине. Возможно, в этом
С белорусами у нас, слава Богу, отношения пока не отравлены до той степени, когда витает в душах людских холодная вражда.
...В одном из генштабовских документов говорилось: "В рамках СНГ в наиболее продвинутом состоянии находятся вопросы военной интеграции России и Белоруссии". И то была сущая правда. Москва и Минск нашли общий язык при подписании соглашений о российских военных объектах в этой республике, о координации разведывательной деятельности и многих других.
Во время встречи Ельцина и Лукашенко в Кремле в 1995 году российский президент поставил даже вопрос о разработке общих для двух республиканских армий воинских уставов, что явно указывало на готовность российской стороны сделать беспрецедентно широкий шаг к дальнейшему углублению военного сотрудничества.
С другой стороны, и Минск демонстрировал готовность к этому, создавал для Москвы режим наибольшего благоприятствования, когда возникала необходимость решать общие оборонные вопросы. Но, пожалуй, самое большое значение для военно-стратегических интересов России имело то, что с момента создания СНГ Белоруссия проводила честную и четкую военную политику, без спекуляций и "игры на два фронта", как делала это, скажем, та же Украина, лавируя между Россией и НАТО. Такая позиция Белоруссии стала играть для Москвы еще более важную роль, когда Североатлантический блок стал расширяться на восток.
У нас в Генштабе в условиях нависания НАТО над западными границами России хорошо понимали, что и территориальное положение Белоруссии, и ее военный потенциал, и оборонная политика имеют для России стратегическое значение.
Понимали это и наши недруги. Я часто убеждался в этом, имея возможность знакомиться с секретными донесениями и аналитическими материалами нашей (а порой и белорусской) разведки. Создавалось такое впечатление, что для западных спецслужб вопросом жизни и смерти были подрыв стабильности в Белоруссии, расшатывание власти Лукашенко, его дискредитация и устранение.
Информация, которой располагали разведывательные органы России и Белоруссии, все больше свидетельствовала о том, что США и другие страны Запада разворачивают политику тотального сопротивления интеграционным процессам между Москвой и Минском. В том числе, разумеется, и в военной области - решению этих задач было подчинено все. Количество иностранной агентуры НАТО в Белоруссии было раз в 20 больше, чем в любой другой постсоветской республике.
Зарубежные резиденты щедро оплачивали антипрезидентские акции белорусской оппозиции. Колоссальные суммы отваливались различным фондам и средствам массовой информации, которые исповедовали откровенно антилукашенковскую идеологию, стравливали народ с президентом. Радиостанция "Свобода" открыла специальную рубрику, под которой целенаправленно появлялись материалы откровенно антипрезидентского толка.
В эту работу систематически вносили свою лепту и некоторые российские СМИ. Долгое время, например, репортажи постоянного корреспондента НТВ по Белоруссии Ступникова исходили ядовитой желчью. Почти все его материалы о республике подавались в России исключительно в негативном ключе. Во время поездки в США я был уди-влен, узнав о том, что некий фонд поддержки свободы слова намеревался отвалить "чернушнику" солидную премию. Белорусские власти справедливо вытурили его из республики "на историческую родину" - журналист имел израиль-ский паспорт...