Геня, Петра и Лолита
Шрифт:
– Нет, отцом она считает меня. Но... давайте вернемся к анкете. Вы любите детей?
– Не знаю. У меня их не было.
– Нет, вообще. Детей, как... детей. Любите?
– Вообще - не очень. Особенно плаксивых и сопливых.
– Замечательно. А опыт общения с ними есть?
– Почему замечательно? Опыта нет. Только общение в школе.
– Замечательно.
– Да почему?
– Дело в том, что Геня только по виду маленькая трехлетняя девочка, а по интеллекту она взрослее нас с вами.
– Ну, это я знаю
– Восемь лет. А на вид - около четырех.
– Такая болезнь? Она больна аутизмом?
– Нет, абсолютно здорова! Только... как бы это вам объяснить...
– Ничего, говорите любым научным сленгом. У меня айкью сто семьдесят. Больше, чем вам надо. Я все пойму.
– У нее айкью зашкаливает за двести сорок. Она - гений. Но... Геня после трех лет перестала взрослеть.
– Как это - взрослеть? В умственном плане или внешне?
– Внешне. Сказала нам, что ей нравится быть маленькой.
Я задумалась. Да, проблем море. Выдержу ли я тридцать два часа рядом с маленьким
дьяволенком? Знала я одного такого гения, у которого тоже айкью уходил в небо. Он всех людей считал глупыми обезьянами. С девушек срывал платья и с ножом в руках пытался отрезать якобы скрываемый ими хвост. Тоже творил и с незнакомыми мужчинами.
– Она очень агрессивна?
– Как вы догадались?
– Был опыт общения с одним гением.
– И как?
– Он всех остальных считал мартышками. А Геня кем меня будет считать?
– Тут другое. Она незнакомых людей изучает.
– Как личности?
– Нет. Анатомию. Её внутренние отличия интересуют больше.
– Отличия? От кого?
– От неё самой. Она видит пальцами.
– Фу, а я уже подумала, что Геня режет людей.
– Если находит отличия - вырезает нужный орган. Сами увидите, у нее там целый банк человеческих органов.
– Где? Прямо в ее комнате?
– я вздрогнула.
– Конечно. Хотя комнатой это трудно назвать. Сами увидите. Сейчас я занесу вашу анкету в базу данных и пойдем. Итак, ваш рабочий день начнется ровно в шесть вечера. В двенадцать Геня ложится, а в восемь - подъем.
Через десять минут мы подошли к бронированной двери с маленьким круглым окошком.
– А почему стекло с блестками?
– Это поляризационное полимерное соединение, отклоняющее луч лазера.
– У нее есть боевой лазер?
– Просто лазерная указка. Но она ее переделала в оружие.
– Эта малявка?
– Вы что, не поняли?
И только теперь до меня кое-что стало доходить.
Они ее боятся!
Мозги просто вскипели от поиска выхода из этой смертельно опасной ситуации.
– Если вы сможете убедить Геню в своей любви, она вас не тронет, - видимо, опять внутреннее смятение отразилось на моем лице.
Надо взять себя в руки и с этого момента строже контролировать все эмоции.
Убедить в любви! Вот! Именно это решение нашла и я! Если она извела уже одиннадцать нянь, значит, они ей стали не нужны. А что нужно в первую очередь маленькой девочке? Не ее могучему взрослому мозгу, а ее телу ребенка? Материнская ласка!
– Открывайте, - я решительно шагнула к двери.
Стальной стук закрывшейся двери и тройной щелчок затворов разделил мир на две половины. На жизнь и смерть.
Смерть выглядела, как милая крошка в коротком халатике с двумя торчащими карманами. Она голой попой сидела в песочнице посреди огромной высокой комнаты и лепила из мокрого песка пирожки. Глянувшие на меня васильковые глазки дополнили идиллию счастливого детства.
Глава 3. Первая беседа о человеческом бытие
– Тетя, тебя назначили моей двенадцатой няней, да?
– Нет, не назначили. Я сама решила стать твоей мамой, - выдавливать слова было чрезвычайно трудно, так как первое же неверное могло стать последним.
– Правда?
– девочка весело захлопала пухлыми розовыми ладошками.
– Тогда иди ко мне лепить пирожки.
Девочка привстала и помочилась на горку песка. Отступила на шаг и сунула ладошку в карман халатика.
"Что у нее там? Явно не пистолет. Ах, да, Бронислав что-то говорил о лазерной указке, которую она переделала в оружие. Интересно, как?" - мысли мелькнули и, видимо, отразились на лице, так как внимательные глаза малявки потемнели.
Я тогда даже и не догадывалась, что именно на эти вопросы меня послали искать ответы эти дяди с военной выправкой. Явно в каждом из кубиков огромной пирамиды сидят в заточении под их пристальными взглядами сотни вундеркиндов, детей, больных аутизмом или обладающих необычными способностями.
Рука девочки напряглась. Я поспешно села на песок возле темного пятна. Взяла ковшик и быстро слепила три пирожка.
– А ты не дура, - девочка вынула руку из кармана.
– Встань.
Малявка быстро провела по мне мягкими нежными пальчиками.
– Нет, ты не моя мама, - она деланно, по-детски вздохнула, демонстрируя глубокую скорбь.
– У тебя соски девичьи и живот тоже.
– А если тебя вырастили в пробирке из моей яйцеклетки?