Гензель - 4

Джеймс Элла

Я смотрю направо и налево, рассматривая окна, обрамленные огромными занавесками, на пару удобных диванов и кресел. Глубоко вдыхаю. Воздух здесь, снаружи, хороший и свежий, как корица. Пройдя по ковру, я опускаюсь на один из диванов. Он мягкий, что-то вроде замши, с кучей больших подушек.

Подложив одну подушку между ног, я беру свой член в руку и начинаю работать над стояком. Несколько минут спустя я кончаю себе в руку. Глаза закрываются прежде, чем появляется шанс подумать, что это за большой сюрприз.

***

Придя

в себя, я чувствую, что замерз. Спиной и задом я погрузился в мягкие подушки, и сразу замираю, потому что не знаю где, черт побери, нахожусь. Всё кажется незнакомым. Потому что это холл. Верно. Оглядываясь, я начинаю дрожать.

Здесь темно и все напоминает о другом огромном помещении. Мня тошнит от мыслей о той ночи, я сижу, положив голову на колени.

Обхватив колени руками, просто так сижу, ожидая кого-нибудь. Размышляя. Я все еще твердый, потому что мне семнадцать, и мне не нужна Виагра. Через несколько минут я ложусь и пробую еще раз подрочить. Некоторые шторы открыты, и пока мастурбирую, вижу, что за окном темнеет.

Закончив, вытираю свою липкую руку о подушку и оглядываюсь в поисках одеяла. Я не нахожу его, но вижу какой-то свет снаружи: два огонька, как фары.

Сердце гремит. Если снаружи свет, значит кто-то приехал. Кто-то… или Мать. Она оставила меня одного. Я чувствую себя странно по этому поводу — так удивленно. Почти так же, как, когда она первый раз оставила меня в моей комнате. Я ненавижу эту чокнутую суку так же сильно, как ненавижу быть один.

Брошенным, с горечью думаю я. Даже просто слово причиняет боль.

Поднимаясь, иду к двери, и слышу, как ее шины скрипят по гравию. Там холодно? Я подхожу к окну слева от двери, потому что хочу знать. Там не лето. Я знаю это из-за листочка, который нашел на полу.

Судя по нескольким осинам, которые я вижу, и по прохладным стеклам под моими ладонями, думаю, что это, может быть, осень. Затаив дыхание, смотрю как в машине включается свет. Когда появляется Мать, я чувствую прилив облегчения и разочарования.

Чертовски странно видеть ее снаружи. Когда Мать открывает заднюю дверь своего внедорожника, она кажется взбешенной. Она наклоняется, и я вижу ее борьбу с... ковром?

Я щурюсь и пытаюсь сфокусироваться.

И вот когда я вижу это: рука.

Горло сжимается.

Она с еще одним «ребенком». Я никогда прежде не видел, чтобы она привозила детей в дом. Уезжая в город, Мать закрывала меня в ванной. После появления Мальчика-с-пальчика, она оставляла меня там и ночью, затем еще немного, и у меня была своя собственная комната. Юху.

Когда Мать вытаскивает связанное тело из машины, я затаил дыхание. Сердце забилось быстрее, потому что у меня есть идея насчет этого. Страхи. Надежды. Но в основном страхи.

Но затем я вижу локон светлых волос.

Я

хватаюсь за подоконник, чтобы удержаться от падения. Присев, я едва могу видеть из окна, но я вижу достаточно. Мать дергает ее стройное тело, и я больше не могу смотреть. Я опускаюсь на пол и прижимаюсь головой к стене.

— Ох, бл*дь. — Меня сейчас стошнит. — Блядь.

Странный звук, похожий на плач, вырывается из моего рта, и теплое, липнущее чувство скручивается во мне.

Это моя вина.

— Бл*дь. — Я прижимаю руки ко рту. Плечи начинают дрожать. Затем руки. Чувствую вибрацию в желудке, и сгорбившись, пытаюсь блевать на ковер.

— Ох, бл*дь, — шепчу я. — Нет.

Я смотрю на левое запястье. На толстый, розовый шрам. Представляю кровь, льющуюся по моей руке.

— Ее кровь на твоих руках, — говорит пастор.

Кроме нас двоих, в комнате находятся все эти мигающие, пиликающие мониторы.

— Ты должен гнить в аду, юноша.

Я поднимаюсь и мчусь к двери, как будто могу что-то сделать. Тяну свои лохматые, длинные, темные волосы. Прижав руку к лицу, ступаю в тень.

— О боже. Бл*дь, — я пытаюсь дышать и сжимаю губы.

Дверь открывается. Я начинаю расхаживать рядом с ней.

Вот и они. Мать проходит через дверной проем, и я слышу ее дыхание. Оно очень громкое. Она в бешенстве. Борется как животное

Я вижу ее волосы. Думаю, что чувствую ее запах.

Тепло растекается по всему телу. Они проходят мимо — Мать тянет ее за собой, — и я тихо становлюсь на их путь.

Я вижу, как Мать поднимает ее и несет, мои легкие разрываются от недостатка воздуха.

Эта девочка моя.

Так сказала Мать. Она может жить в моей комнате, чтобы я не был одинок.

Она не должна быть здесь, еще один голос, внутри меня, выступает вперед.

Я не знал, что Мать на самом деле сделает это. Не думал, что сможет, и вот теперь она здесь. Она племянница Шелли. Лаура, Лана или Леа.

Девочка могла быть моей сестрой. Если бы ее родители не изменили планы в последнюю минуту, найдя мне «новый дом», эти тройняшки могли бы быть моими сводными сестрами.

Они с Матерью исчезают в темноте коридора. Я делаю длинный шаг, двигаясь целенаправленно в первый раз за, я даже не знаю какой, промежуток времени.

Раздается крик, за ним следует проклятие и удар. Когда я догоняю их, девочка лежит на руках у Матери как ребенок, ее волосы свисают, а шея наклонена в сторону.

Во мне просыпается ярость.

— Мать.

Она поворачивается и удивленно осматривает меня. Она улыбается большой и широкой улыбкой.

— Гензель. Посмотри, что я тебе принесла.