Геологи шутят... И не шутят
Шрифт:
— Что Вы собираетесь делать?
— Обжаловать это решение. Теперь только Пленум ВАКа может его отменить. Хотя понимаю, что это бесполезно. Меня ненавидит академик Жариков, он опять меня провалит.
Через несколько месяцев А. М. Блох мне сообщил, что, действительно, Пленум ВАК не утвердил его докторскую. На вопрос, остается ли какой-нибудь шанс еще, Абрам Моисеевич ответил, что практических шансов нет. Потом подумал и сказал:
— Чисто теоретически есть еще Совет Министров СССР, ведь ВАК — это Высшая аттестационная комиссия при Совете Министров. Конечно, это казуистика, но человек имеет юридическое право направить свое дело в Совмин и обжаловать действия ВАК.
— Вы будете это делать?
— Вряд ли. Бесполезно. Обдумаю еще, но вряд ли.
Но А. М. Блох был настоящим бойцом. Мы не виделись пару лет,
— А Вы можете меня поздравить. Я теперь доктор наук. Работаю гардеробщиком в бассейне ЦСКА, плаваю, сколько хочу. Я послал-таки тогда свое дело в Совет Министров. Это было в 1991 году. Все менялось, власть шаталась, по-видимому, дело попало к чиновникам, которые хотели продемонстрировать новый демократический стиль обращения с гражданами. Стечение редких обстоятельств. Возможно, я — единственный в России, кому докторская степень присуждена решением непосредственно Совета Министров СССР, вопреки ВАК.
Михаил Владимирович Шумилин (главный геолог 1-го Главка Мингео СССР в 1970 —1980-х гг.) окончил Московский институт цветных металлов и золота им. М. И. Калинина. Он учился на спецфакультете на одном курсе с известным киноактером Александром Белявским (бандит Фокс в популярном телесериале «Место встречи изменить нельзя»). По распределению оба были направлены в Сосновскую экспедицию 1-го главка, занимавшуюся поисками урана. Белявский приехал в Иркутск на две недели раньше и прислал Шумилину письмо:
«Иркутск, Миша, город хороший. Пива нет только в аптеках. Чем здесь занимается Иркутское геологическое управление, не знает никто, а о том, что в „Сосне делают атомную бомбу“, говорят даже на базаре». Преувеличивал, конечно. Для смеха.
[Шумилин, 2006. С. 7]
Лет 10 тому назад этот горняцкий городок на Среднем Урале победил в читательском конкурсе на самое эротическое название, который провела газета «Комсомольская правда». Итоги конкурса были опубликованы в рубрике «Ver-блюд» (ведущий М. С. Крушинский); Качканар разделил в нем 1–2 места с городом Великие Луки (читатели подразумевали знаменитую поэму Баркова о Луке М.) Но если говорить серьезно, то Качканар — промышленный центр при крупнейшем месторождении титаномагнетитовых руд. Одним из его первооткрывателей был геолог, к. г.-м. н. Альфред Францевич Фадеичев. Его очерк о Качканаре [ГЖМ-13. С. 3–42] насыщен юмористическими эпизодами и саркастическими пассажами. Ему — слово!
В 1959 г. выпускника Свердловского горного института А. Ф. Фадеичева распределили участковым геологом в Качканарскую ГРП. «В Уралгеолуправлении начальник отдела черных металлов К. Е. Кожевников сказал: „Сначала приедешь на станцию Лая, а затем оттуда — на станцию Выя“, что я принял, было, за шутку».
Несколько месяцев спустя: «Наша задача как геологов состояла в том, чтобы оценить рудоносность и подсчитать запасы руд в промежутке между Главной и Северной залежью. Проектировщики и строители торопили, а нам, геологоразведчикам, денег на проведение работ выделялось мало. На техсовете, заслушав мой доклад, главный инженер комбината С. Л. Мясник, сердито насупившись, важно сказал: „Вы своими увертками и проволочками поставили наш комбинат на четвереньки!“(было сказано менее приличное слово, несмотря на присутствие женщин). Я растерялся, так как никогда раньше в официальной обстановке не слышал таких выражений. Но, собравшись с духом, ответил: „Мне очень жаль, что такая маленькая организация, как наша, поставила всесоюзный строящийся гигант в такую некрасивую позицию“. В кабинете раздался дружный хохот».
«Однажды М. М. Горшколепов < управляющий трестом „Уралруда“> 9
9
Примечание автора-составителя — здесь и далее.
«В разгар рабочего дня, когда техотдел „работал с документами“, в дверь вежливо постучали и на пороге появился молодой человек с потертой зеленой велюровой шляпой. „Шляпу не купите?“ — спросил он. — Недорого. Отдам за пятерку <бутылка водки тогда стоила 2 р.87 коп.> Мы пожали плечами, и продавец закрыл дверь. А через полчаса секретарша „Уралчермета“, расположенного этажом выше, заглянула к нам и сказала, что у их генерального директора украли зеленую шляпу. Вскоре К. пошла к начальнику нашего отдела, чей кабинет был напротив. Начальника на месте не оказалось, дверь была не заперта, а на вешалке висел новый болоньевый плащ. Тогда <в 1960-х гг.>плащи из пропитанной капроновой ткани были писком моды. Она взяла плащ начальника и спрятала в наш шкаф. Через минуту на пороге возник начальник с перекошенным лицом: „Сволочи, плащ сперли!“ Ответом ему был дружный смех».
«В ту пору произошла украинизация Минчермета. В справочнике по министерству почти не было русских фамилий. Однажды на заседании техсовета мы с главным геологом главка (украинцем) подсчитали, что из присутствующих 16 человек было 8 украинцев, 2 немца, 1 цыган, 4 еврея и только 1 русский, да и тот под вопросом. Толочко не был националистом, а после недолгой работы на Качканаре он стал его горячим патриотом. Однажды на Качканар из Москвы приехали два высоких геологических начальника, оба выходцы из Кривого Рога. Видимо, желая польстить директору, они стали высказываться в том духе, что украинцы, а особенно криворожцы, могут работать особенно успешно. Со свойственной ему грубоватой прямотой Толочко возразил: „Это ерунда! Я одного качканарца не отдам и за 10 хохлов! Им нужно ‘создать условия’, чтобы они шевельнули хоть пальцем. А здесь человек из последних сил приползет, чтобы работать, не считаясь с силами и временем!“ И гости были явно обескуражены».
«Металлурги, получая львиную долю прибыли, всегда обижали горняков, „отстегивая“ им столько средств, чтобы лишь кое-как поддерживать горное производство. „Была бы печка, а руду накопают“ — говорил один из заместителей министра черной металлургии. В действительности все обстоит как раз наоборот: была бы руда, а печку можно построить. <…> „Карьер — не аптека, геолог — не Бог“ — была любимая поговорка у горняков. Подчиненное положение геологов было узаконено свыше. Существовали инструкции по „геологическому обслуживанию“ горных предприятий. „Мы не проститутки, чтобы кого-то обслуживать“, — возмущался зам. начальника Геологического управления Минчермета СССР М. Л. Скобников. Возглавив геологическую службу предприятий треста „Уралруда“, я исключил термин „обслуживание“ из инструкций».
«За 33 года с момента пуска Качканарского ГОКа сменилось 6 директоров, причем трое из них проработали по 7 лет: Е. А. Кандель, М. Г. Толочко, В. В. Власихин, а Н. Я. Еремин — 12 лет. Когда же на смену плановой социалистической экономике пришли „перестройка“ с „ускорением“, еще 6 директоров сменилось уже за 7 лет. Ускорение очевидное».
«Какой-то работник комбината вбежал в приемную и спросил: